Ну я же скорпион (с)
Название: Мотыльки
Автор: Aliena19
Бета: авитаминоз
Персонажи: Зеро/Канаме/Зеро, Зеро/Айдо, Канаме/Юуки - это пока, потом добавятся и другие.
Рейтинг: от PG и выше
Жанр: Romance, angst
Отказ от прав: стандартно
Размещение: связаться со смной
Предупреждение: ООС, полное AU относительно событий в манге
От автора: Я не хочу давать дополнительные пояснения в тексте, поэтому вношу их сюда. Полное AU относительно событий в манге. Полнее не придумаешь. Зеро уже пил кровь Канаме, но о Шизуке еще ни слуху ни духу. Между Кураном и Кирию состоялось финальное выяснение отношений, которое закончилось ранением Зеро. Теперь все герои находятся в особняке Канаме. Возраст персонажей тоже отличный от канонного: мальчикам по семнадцать лет. Это, пожалуй, все. Читайте, комментируйте. Отдельное спасибо Кицунэ-тян за советы.
З глава: Вино и вина
З глава: Вино и вина
Комната утопала в мягких объятьях темноты и безмолвия. Окна были плотно занавешены тяжелыми шторами, так что человеческому глазу вряд ли удалось бы определить время суток. Мрак протягивал жадные щупальца из каждого угла, скрадывая детали обстановки и оставляя для обозрения только нечеткие контуры. Единственным источником света, разгонявшим тьму, был слабо горящий камин. Языки огня дрожали, отбрасывая причудливые тени на ту часть стены, которая еще не погрузилась в глухую черноту. А тишина в комнате была бы абсолютной, если бы не еле слышное потрескивание пламени и дыхание мужчины, сидящего в кресле.
Мужчина ждал. Если он и научился чему-нибудь за свое долгое существование, так это искусству ожидания. Умению таиться, как хищник, становиться тенью, невидимой и незамечаемой никем, что не раз выручало его. Да и, в конце концов, он был слишком стар и опытен, чтобы нестись куда-то, суетиться, возиться с какими-то несущественными мелочами. Пусть пустячными делами занимаются неоперившиеся юнцы, которые не знают ни мира, ни его правил, но непоколебимо верят, что все изменится по мановению их тонких пальчиков. Все время бегут, спешат жить, не догадываясь, что сама жизнь не любит спешки. Он подождет. Подождет и на своем примере покажет, как благосклонна судьба к терпеливым. На этот раз его охота будет удачной.
Дверь в комнату приоткрылась, и тонкая фигура в плаще с капюшоном змеей скользнула внутрь и остановилась перед креслом. Мужчина поднялся и, склонив голову, чуть тронул губами протянутую ему руку. Из-под капюшона послышался тихий девичий смех, а потом посетительница изящным движением плеч скинула накидку и опустилась на низкий диван. Свет от камина выхватил ее лицо из полумрака, позволив хозяину дома во всех подробностях рассмотреть черты пришедшей.
Он прожил слишком много лет, чтобы женская красота продолжала манить его, как в былые времена, но даже сейчас, любуясь своей гостьей, он получал своеобразное эстетическое удовольствие. Без всяких сомнений, она была прекрасна. Совершенна, как скульптура, выточенная из белого мрамора гениальным ваятелем. Идеальная, холодная и неживая.
- Прошу прощения за свое опоздание, - даже голос этой женщины был безупречным, - боюсь, я заставила вас ждать слишком долго.
- Чтобы насладиться вашим обществом, я был бы готов ждать вечность. Вина?
Красавица слегка склонила голову набок и несколько секунд, молча, вглядывалась в собеседника, а потом кивнула с самой приятной улыбкой на лице. Мужчина протянул ей бокал, наполненный светло-янтарной жидкостью, и сел обратно на свое место. Ни одна женщина, встречавшаяся на его пути, не пугала его так, как это воздушно-эфемерное создание. Кажется, вот сожмешь ее слишком сильно, и она сломается, разобьется, рассыплется на безжизненные куски, как хрупкая фарфоровая статуэтка. Но нет. Иллюзия, обман. Потому-то эта внешняя ранимость была неспособна завлечь старого вампира в свои силки. Пускай весь облик девушки говорил о уязвимости и беззащитности, ее льдисто-голубые глаза утверждали обратное. Это были глаза существа, способного с равнодушным видом вырезать сердце своему любовнику, просто чтобы посмотреть, сколько его тело сможет прожить в таком состоянии.
У умудренного веками интригана не было ни малейшего желания, проверять, правдивы ли его догадки. Он верил этим глазам.
- А вы хотите ее иметь? – серебряный перезвон колокольчиков заставил его оторваться от своих занимательных наблюдений.
- Простите?
Девушка рассмеялась, запрокинув голову назад, отчего блики от огня весело заиграли на прядях ее светлых волос. Любой человек забыл бы, как его зовут, от одного этого вида.
- Вечность, мой дорогой, вечность. Вы хотите ее иметь? Хотите жить вечно?
Мужчина откинулся на спинку кресла и пригубил вино, не торопясь с ответом. Ему чертовски не нравилось, что эта ведьма играет перед ним роль дьявола-искусителя. У них взаимовыгодная сделка, в конце концов, так почему он чувствует себя мышкой, с которой лениво забавляется уже наевшаяся кошка?
- Разумеется. Разве не ради этого мы здесь?
Красавица снова рассмеялась, на этот раз смех резанул по его натянутым нервам, заставив все мышцы напрячься, будто готовясь к нападению.
- Мы? Нет. Вы здесь ради этого, не я. – кокетливые искорки во взгляде уступили место холодной расчетливости. – Я здесь совсем по другой причине.
Вампир нетерпеливо нахмурился. Все шло совсем не так, как он задумал.
- Не все ли равно, разнятся ли наши цели, если средство для их достижения общее для обоих?
- Жаль разочаровывать вас, но вам придется принять во внимание мои… пожелания, мой милый. Иначе, я расстроюсь, и мы не сможем придти к соглашению.
Ее собеседник отставил фужер и подался вперед. Любезности закончились. Игры тоже.
- Так чего ты хочешь? Я думал, ты жаждешь мести, разве нет? Разве ты не хочешь его смерти?
- Смерти? Возможно… - она стала задумчиво поглаживать тонкую ножку своего бокала, - но этого недостаточно. Я хочу получить кое-что еще. Кое-что, что принадлежит ему.
Вампир вопросительно изогнул бровь, безмолвно предлагая ей пояснить свой ответ.
- Ты же слышал, какие изменения произошли в его доме? Знаешь, кого он теперь все время держит при себе?
Мужчина окинул девушку, сидящую перед ним, заинтересованным взглядом. На ее точеных скулах выступили бледно-розовые пятна, а холодный блеск в глазах сменился плавящим жаром. И вампир был готов поставить свое имение на то, что это не просто действие алкоголя. Ледяная королева выглядела так, будто впервые за весь разговор отбросила притворство и говорила искренне, говорила о чем-то важном лично для нее. Так вот что ей нужно…
- Сейчас сложно найти хотя бы одного представителя нашего мира, который находился бы в неведении относительно перемен в личной жизни мальчишки. Но причем здесь это?
На этот раз он был в более выгодном положении, чем не преминул воспользоваться. Мышка осмелела и теперь сама дергала раздраженную кошку за хвост.
- Не строй из себя идиота! – злобно прошипела вампирша, разом утратив свое мистическое очарование, - Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю! Я привыкла получать то, что хочу, и не вижу ни одной причины, чтобы изменять своим привычкам, ясно?
Хозяин дома усмехнулся. Какой бы опасной дрянью ни была его гостья, она все равно оставалась женщиной. Капризной, избалованной и непоследовательной.
- О, мне все совершенно ясно, - протянул он с глумливой ухмылкой, не обращая внимания на то, как девушка скривилась от его тона, - Что ж… Одно другому не мешает, не так ли?
С полсекунды красавица внимательно изучала выражение его лица, стараясь отыскать в словах скрытую издевку, а потом, видимо, удовлетворившись результатами поиска, лукаво улыбнулась, возвращаясь к своему прежнему игривому настроению.
- Именно так. Я была уверена, что мы сумеем достичь договоренности, - с этими словами она приподняла бокал и дождалась, пока ее собеседник сделает то же самое.
- За исполнение желаний!
Звяканье хрусталя наполнило комнату, сливаясь со звоном бубенчиков на колпаке самого большого шутника на свете, который сидел где-то наверху и, свесив ноги вниз, заливисто смеялся, глядя на наивных детишек, которые свято верили, что прекрасно знают жизнь и ее правила.
***
Зеро снился кошмар. Уже много лет раз за разом он просыпался на влажных, сбитых простынях, задыхающийся и покрытый липким потом. Раз за разом, с трудом вырываясь из темной трясины детских воспоминаний, он заново окунался в ужас той ночи. Вновь чувствовал на себе руки той женщины, его шея опять горела под ее клыками, а сердце разрывалось от гнева, боли и мерзкого позорного страха. Именно в один из таких дней Кирию выяснил, что порой ненависть бывает настолько сильной, что перерастает в физическую боль.
Иногда Зеро снилась их битва с Кураном. Но эти странные, даже не подходящие под рамки стандартного кошмара, видения исчезали на закате, как туман, всегда оставляя неясное чувство незавершенности, а Кирию просыпался в отвратительном настроении и все время ходил хмурый, методично избегая общества Курана и пытаясь избавиться от необъяснимого недовольства. По правде, Кирию казалось это удивительным, но само сражение как таковое ни разу не тревожило его в сновидениях. Не было ни ударов, ни проклятий и угроз, которыми они попеременно пытались задеть друг друга. Даже воспоминание о том страшном, практически смертельном ранении, нанесенном ему чистокровным, по какой-то загадочной причине упорно избегало появляться в его сознании в дневные часы.
Ему снился только Куран. С раздражающим постоянством ублюдок проникал в его грезы и не спешил уходить оттуда даже с наступлением ночи. В воображении Зеро чистокровный всегда выглядел как в тот день, последний день, когда они могли назвать друг друга врагами. Темные, разметавшиеся волосы, тонкие губы, сжатые, чтобы сдержать стон боли, и глаза - черные с алым, огромные, завораживающие. Глаза, в которых нет привычного нерушимого спокойствия или ничего не значащей любезности, нет этого неизменного щита, барьера, за который не пробиться, как ни старайся. В них полыхает ярость. Целый смерч страстей в двух алых зрачках.
Зеро не любил вспоминать такого Курана, потому что тогда невозмутимый кровосос почему-то показался ему непозволительно открытым, понятным и живым. Почти человеком. Кирию подсознательно догадывался, что такие мысли до добра не доведут, да и вообще вампир всегда остается вампиром, тем более чистокровный, так что нечего приписывать этому уроду несуществующие качества.
Так, в очередной раз разложив все понятия в своей маленькой вселенной по полочкам, Зеро поднимался с постели, шел в ванную и больше не думал о Канаме Куране до следующего такого дня.
Сегодня, однако, чистокровный не навещал его сны, страшные события прошлого тоже не мучили память, а вот та женщина там была. И кажется, не одна, а с каким-то стариком, но из-за плохого освещения Кирию не разглядел его лица. Понимая, что рассудок уже готовится прервать блаженное состояние полудремы, он отчаянно пытался ухватиться за ускользающие нити видения и услышать-таки, о чем говорили эти двое, но резкий толчок не позволил ему сделать это, и немилосердная реальность открыла свои объятья навстречу мрачному и злому охотнику.
Первым, что он почувствовал, окончательно пробудившись, было присутствие вампира. Это ощущалось, как продолжение кошмара. Миллион крошечных ледяных иголочек разом впился в его позвоночник, действуя на еще не окончательно проснувшийся организм, как ушат воды. За один удар сердца Зеро успел нащупать под подушкой Кровавую розу, снять ее с предохранителя, рывком развернуться на постели и нацелить оружие прямо между глаз вторженца. Чертовски знакомых темных глаз.
- Что за черт?
***
Канаме Куран вот уже пять минут стоял у закрытой двери, переминаясь с ноги на ногу и не решаясь войти. Несколько раз его рука, будто обладающая собственной волей, поднималась с явным намерением постучать, но тут же бессильно падала.
Причиной такой внезапной стеснительности, столь несвойственной Канаме в обычное время, был тот факт, что дверь, перед которой тот мялся столько времени, вела не куда-нибудь, а в спальню Зеро. И Куран точно знал, что охотник внутри.
Порой чистокровного посещала мысль, что даже если бы он внезапно лишился всех чувств: потерял бы зрение, слух, обоняние и осязание, - даже если бы отказало знаменитое вампирское чутье, он все равно смог бы сказать со стопроцентной уверенностью, что в этой комнате спит Зеро. Легкое покалывание в кончиках пальцев и непонятное стеснение в груди моментально подсказало бы, что Кирию рядом. Лично Канаме считал это защитным механизмом собственного тела и был совершенно не намерен рассматривать другие предположения.
Ругая себя за нерешительность, недопустимую для чистокровного, он проторчал перед дверью еще с полминуты, потом, глубоко вздохнув, сделал шаг вперед и постучал-таки по деревянной поверхности костяшками пальцев. Затем, не дожидаясь ответа, дернул ручку на себя и вошел внутрь. В конце концов, это был его дом.
Как и ожидалось, Зеро все еще пребывал в царстве Морфея и не имел планов выныривать оттуда в ближайшее время. Бросив беглый взгляд на раскинувшегося на покрывале охотника, Канаме осознал, что тот уснул вчера, не раздевшись и не сделав даже попытки улечься по-человечески. «Наверное, был слишком зол» - мелькнула мысль, принесшая с собой новый укол вины.
Кирию лежал на застеленной кровати, откинув голову на полушки. Даже во сне он оставался жутко напряженным, как если бы каждую секунду готовился вскочить при малейшем шорохе и напасть на незваного гостя. Видимо, снилось ему что-то неприятное - пальцы сжались в кулак, а поперек лба пролегла маленькая морщинка. Канаме, как завороженный, уставился на эту тоненькую складку светлой кожи. «Надо же, - с легким удивлением отметил он, - а его брови намного более темного оттенка, чем волосы. Как необычно…». Мелочь, конечно, но он и не замечал раньше. Потому что до сих пор никогда не имел возможности вот так вот безнаказанно разглядывать охотника или потому что когда глаза Кирию были открыты, смотреть на что-то другое просто не получалось?
Внезапно Зеро пошевелился, от чего Куран вздрогнул и тут же отвел взгляд от лица охотника, будто уличенный в чем-то непристойном. Он быстро подошел к постели и потряс спящего за плечо. Веки юноши дрогнули, и в следующую секунду в лоб чистокровного уже упиралось дуло Кровавой Розы.
Канаме не двигался, позволяя Кирию самому опознать своего визитера. Что тот не замедлил сделать.
- Что за черт?
Не обращая внимания на все еще поднятое оружие, Куран развернулся к Зеро спиной и преспокойно направился к креслу.
- И тебе доброго утра, Кирию.
Усевшись, он снова посмотрел на охотника. Тот уже убрал пистолет и сейчас неловко поднимался с кровати.
- Ну и что тебе надо здесь? Как долго ты вообще тут торчишь? – он потянулся к спинке стула, на которой была аккуратно повешена одежда. Переодеваться, когда чистокровный был в паре шагов от него, не хотелось до ужаса. Но после вчерашнего смотреть ему в глаза, не испытывая при этом рвущегося изнутри желания придушить мерзавца, он не мог. Так что пусть уж лучше руки будут заняты. Так, на всякий случай.
Когда Зеро начал расстегивать пуговицы сильно помявшейся за день рубашки, Куран потрясенно выдохнул. Разумеется, его самого трудно было назвать застенчивым, но поведение Кирию слишком сильно выходило за рамки общепринятых правил, к которым он привык с детства. Это было странно, дико и самую малость волнующе. Канаме невольно задался вопросом, неужели тот не догадывается, что такое вот обнажение кто-нибудь другой в мире вампиров счел бы открытой провокацией? Зеро натянул старый черный свитер и встал боком к Курану, пытаясь вытащить какую-то особенную деталь гардероба из-под остальных вещей. Из-за контраста цветов полоска кожи над его воротом выглядела неестественно бледной. Канаме отвернулся к окну. Нет, у этого идиота не было никаких понятий о приличиях.
- Ты не ответил на вопрос. Зачем пришел? – Кирию закончил с переодеванием и теперь стоял перед Кураном, нахмурившись и скрестив руки на груди. Чистокровный знал, что юноша зол, а еще чувствовал, что ему неловко. Это утешало, поскольку нервозность самого Канаме уже превысила отметку с надписью «легкое неудобство» и неуклонно подбиралась к показателю «страшная неловкость».
- Чтобы выполнить свои обязательства.
Губы Зеро скривились, будто он проглотил горькую настойку.
- И в чем же они состоят? В том, чтобы избавить твое чудное поместье от… нежелательных элементов?
Канаме опустил глаза. А чего он ожидал? Что тот не припомнит, как вчера чистокровный старательно втоптал его гордость в грязь? Кирию никогда не был всепрощающим ангелом - просто не выжил бы. Заставив себя держать ровный тон, Куран ответил:
- Я действительно должен защищать свой дом и его обитателей от всего, что ему угрожает, но я не считаю тебя…не думаю, что ты на способен стать этой угрозой.
Зеро прищурился, продолжая жечь сидящего перед ним вампира взглядом.
- Помнится, не далее как вчера у тебя было совсем другое мнение по этому вопросу.
Канаме устало вздохнул и начал играть пальцами с кисточками на уголках скатерти. Поднимать глаза на Зеро он категорически отказывался.
- Ты не представляешь особой опасности, пока пьешь мою кровь. Если это прекратить, то твой контроль над жаждой будет медленно слабеть, и однажды ты утратишь его полностью. Не мне тебе рассказывать, к каким последствиям это может привести.
Кирию помрачнел еще сильнее, кулаки сжались так, что тонкие синие венки стали видны на белых костяшках пальцев. Да, он не раз наблюдал эти самые последствия в действии. Видел, как неплохие в прошлом люди превращались в недочеловеков, одержимых одним неистребимым желанием – пить. Больше и больше, не останавливаясь, все быстрее и быстрее в погоне за призрачным покоем, который якобы дарует утоление жажды. А потом, когда шершавый язык стирает с губ последние капли и спадает пьяное отупение, приходят боль, вина, ненависть и отвращение к себе. Приходят, набрасываются и методично раздирают на куски остатки того, что кто-то зовет душой, – и все это ровно до тех пор, пока голод снова не подчинит себе уже сломленную волю и выпустит клыки, преследуя очередную жертву. И так вновь и вновь, раз за разом – замкнутый круг, прервать который может только серебряная пуля в затылок.
Когда отец как-то взял Зеро с собой на охоту, мальчик сам стал свидетелем такого убийства. В том, что это было именно убийство, а не упокоение, как выражался отец, он был полностью уверен. Теперь Кирию считал свои убеждения высшим проявлением наивности, но в то время все в нем восставало против ледяного безразличия, с которым выполнялось это задание. Тогда ему врезались в память не длиннющие зубы и когти, и даже не жуткий оскал того существа, а непередаваемая мука в алых зрачках, сменившаяся почти облегчением, когда прогремел выстрел.
Воля к жизни играла с этими несчастными злую шутку, превращая то, за что они боролись, в убогое подобие нормального существования. Даже мысль о том, что он может разделить их участь, вызывала у Кирию приступ тошноты.
Да, он никогда не допустил бы, чтобы кто-то из немногих близких ему людей пострадал по его же вине. И, безусловно, если бы на чашах весов лежали его смерть и смерть, к примеру, Юуки, у Зеро не было бы даже минутного колебания, что же выбрать. И тем не менее, несмотря на постоянную, ежесекундную готовность умереть, Зеро хотел жить. Очень. Но Куран… Принимать помощь от него было все равно что водить скальпелем по свежему шраму. Больно и унизительно. Как и все, что связано с этим чистокровным.
- Я прекрасно питаюсь, если тебя так интересует мой рацион. Зачем мне твои подачки?
Канаме выпрямился в кресле и впервые за время разговора глянул охотнику в глаза. Подачки… Гнев, вызванный оскорблением, сметал все благие намерения, с которыми он заявился к Зеро, как ветер сдувает пыль с дороги в жаркий день. Кирию выводил его из себя. Всегда. Одним своим присутствием, угрюмой насмешкой и резким словом. Единственный. Но в этот раз, посчитав, что кто-то из них должен вести себя, как взрослый человек, Куран решил не поддаваться на подначивание.
- Это не подачки, Кирию. Это вынужденная мера, которую мы оба обязаны предпринять, - начал он скучающим тоном, - К сожалению, кровь Айдо не имеет таких же свойств, как моя. Она не может даже существенно отдалить твою деградацию, и уж тем более не в состоянии приостановить этот процесс.
Кирию что-то неразборчиво фыркнул и опустился на край кровати, глядя в пространство и теребя в руках край рубашки, выглядывающей из-под свитера. Канаме усмехнулся про себя, подумав, что Зеро ведет себя точно так же, как он сам минуту назад. Неумело копается в собственных ощущениях, пытаясь прийти к верному решению на ощупь.
- Если честно, то я не понимаю, в чем проблема, Кирию. Прежде тебя не очень смущала необходимость кормиться от меня.
- Ключевое слово «прежде», Куран,– отрезал Зеро.
Вот теперь чистокровный и впрямь разозлился. О его крови грезит любой аристократ их круга, не говоря о прочей мелочи! А ему приходится уговаривать этого проклятого упрямца, чтобы тот соизволил разрешить ему помочь себе. Уговаривать вампира уровня Е! Если бы кто-нибудь слышал их, то на Канаме тут же повесили бы ярлык с говорящим словом «сумасшедший». И Куран всерьез сомневался, можно ли назвать такой вывод ошибочным – там, где дело касалось Кирию, говорить о разумности происходящего не приходилось.
- Послушай, - продолжил он, не пытаясь скрыть раздраженные нотки в голосе, - Айдо не такой дурак, чтобы ревновать из-за подобных глупостей. Ему известно, в какой ситуации ты находишься, так что он должен осознавать, что это единственный выход. Он поймет.
При упоминании имени Ханабусы, Зеро злобно покосился на Курана, но никак не прокомментировал слова чистокровного. Последовательно превращая низ своей выглаженной рубахи в нечто, по форме напоминающее хорошо пожеванный лист бумаги, Кирию, наконец, выдавил из себя:
- И как часто ты собираешься меня… кормить? – при этих словах он сморщился так, как будто они резали ему слух.
- Будет лучше, если это будет происходить регулярно, с периодичностью в пять-шесть дней, - обрадовавшись, что они достигли хоть какого-то понимания, Канаме мгновенно приступил к объяснениям, - но не чаще, потому что иначе у тебя очень скоро выработается зависимость.
- Ясно, - пробормотал Зеро, - Ты хочешь… прямо сейчас?
- Да, так будет лучше, - твердо повторил Куран.
Кирию кивнул, но так и не сдвинулся с места. Канаме видел, как под черной тканью свитера дернулось его адамово яблоко. Вампир неловко поежился. В тот единственный раз, когда он давал охотнику свою кровь напрямую, тот взял инициативу в свои руки, но тогда они оба были одурманены яростью, так что в произошедшем не было и тени стеснения. А сейчас двое мальчишек молча сидели, исподтишка поглядывая друг на друга, но упорно не желая встречаться глазами. Каждый в равной степени ощущал свою неуверенность и неуверенность другого. В комнате повисла неприятная густая тишина.
Первым не выдержал Куран. Его бесили сомнения Зеро. Бесило то, в чем он сомневался, и то, из-за кого он сомневался. Ему хотелось положить конец всем колебаниям Кирию. Немедленно.
- Кирию, у меня много дел, и я не хотел бы продлевать наше обще…
Рывок за ворот рубашки. Стук отлетевшей пуговицы глухим эхом отдается в стремительно пустеющем рассудке. Дыхание Зеро, губы Зеро на его коже. Клыки Зеро в его плоти. Канаме закрывает глаза.
Ничего общего между этим проникновением и укусом Юуки. Как между невинным поцелуем в щеку и оргазмом после нескольких месяцев воздержания. Так ярко, так горячо. Красно-золотое марево под опущенными веками. Жар, растущий из уже знакомого покалывания в кончиках пальцев, плавящей волной вверх по венам, артериям, капиллярам и вниз…
Губы Зеро, двигающиеся вдоль его шеи, жгут. Он всегда горит. Глаза - угли, руки - раскаленная сталь, нрав – пожар. Дышит как горит, живет как горит. А когда так близко, так рядом, что мог бы увидеть искры в дыму его глаз, то он ранит, обжигает. И теперь Канаме тоже сгорит. Но он не возражает. Отнюдь.
Приглушенный рык, и тепло ладоней на плечах. А на периферии сознания – «И это Айдо испытывает каждый раз?». А потом Зеро касается ранок языком, и Куран стискивает зубы так, что больно становится, - лишь бы не застонать. Лишь бы не показать, не признать, насколько это…
- Ммм…
Пальцами по чужой спине, губами по чужому телу. Ближе…
Когда все заканчивается, они долго стоят друг напротив друга, касаясь лбами, ища в чужих глазах отражение своих эмоций. А затем Канаме выходит, наспех попрощавшись, и на ходу неуклюже застегивая рубашку. Он думает, что все дело в том, что Юуки не так опытна и не обладает такой физической силой. Думает, что со временем она научится, и все будет, как должно быть, а еще он думает, что если еще раз увидит Айдо рядом с Зеро, нет, кого-нибудь рядом с Зеро, то он просто не знает, что сделает.
Автор: Aliena19
Бета: авитаминоз
Персонажи: Зеро/Канаме/Зеро, Зеро/Айдо, Канаме/Юуки - это пока, потом добавятся и другие.
Рейтинг: от PG и выше
Жанр: Romance, angst
Отказ от прав: стандартно
Размещение: связаться со смной
Предупреждение: ООС, полное AU относительно событий в манге
От автора: Я не хочу давать дополнительные пояснения в тексте, поэтому вношу их сюда. Полное AU относительно событий в манге. Полнее не придумаешь. Зеро уже пил кровь Канаме, но о Шизуке еще ни слуху ни духу. Между Кураном и Кирию состоялось финальное выяснение отношений, которое закончилось ранением Зеро. Теперь все герои находятся в особняке Канаме. Возраст персонажей тоже отличный от канонного: мальчикам по семнадцать лет. Это, пожалуй, все. Читайте, комментируйте. Отдельное спасибо Кицунэ-тян за советы.
З глава: Вино и вина
З глава: Вино и вина
Комната утопала в мягких объятьях темноты и безмолвия. Окна были плотно занавешены тяжелыми шторами, так что человеческому глазу вряд ли удалось бы определить время суток. Мрак протягивал жадные щупальца из каждого угла, скрадывая детали обстановки и оставляя для обозрения только нечеткие контуры. Единственным источником света, разгонявшим тьму, был слабо горящий камин. Языки огня дрожали, отбрасывая причудливые тени на ту часть стены, которая еще не погрузилась в глухую черноту. А тишина в комнате была бы абсолютной, если бы не еле слышное потрескивание пламени и дыхание мужчины, сидящего в кресле.
Мужчина ждал. Если он и научился чему-нибудь за свое долгое существование, так это искусству ожидания. Умению таиться, как хищник, становиться тенью, невидимой и незамечаемой никем, что не раз выручало его. Да и, в конце концов, он был слишком стар и опытен, чтобы нестись куда-то, суетиться, возиться с какими-то несущественными мелочами. Пусть пустячными делами занимаются неоперившиеся юнцы, которые не знают ни мира, ни его правил, но непоколебимо верят, что все изменится по мановению их тонких пальчиков. Все время бегут, спешат жить, не догадываясь, что сама жизнь не любит спешки. Он подождет. Подождет и на своем примере покажет, как благосклонна судьба к терпеливым. На этот раз его охота будет удачной.
Дверь в комнату приоткрылась, и тонкая фигура в плаще с капюшоном змеей скользнула внутрь и остановилась перед креслом. Мужчина поднялся и, склонив голову, чуть тронул губами протянутую ему руку. Из-под капюшона послышался тихий девичий смех, а потом посетительница изящным движением плеч скинула накидку и опустилась на низкий диван. Свет от камина выхватил ее лицо из полумрака, позволив хозяину дома во всех подробностях рассмотреть черты пришедшей.
Он прожил слишком много лет, чтобы женская красота продолжала манить его, как в былые времена, но даже сейчас, любуясь своей гостьей, он получал своеобразное эстетическое удовольствие. Без всяких сомнений, она была прекрасна. Совершенна, как скульптура, выточенная из белого мрамора гениальным ваятелем. Идеальная, холодная и неживая.
- Прошу прощения за свое опоздание, - даже голос этой женщины был безупречным, - боюсь, я заставила вас ждать слишком долго.
- Чтобы насладиться вашим обществом, я был бы готов ждать вечность. Вина?
Красавица слегка склонила голову набок и несколько секунд, молча, вглядывалась в собеседника, а потом кивнула с самой приятной улыбкой на лице. Мужчина протянул ей бокал, наполненный светло-янтарной жидкостью, и сел обратно на свое место. Ни одна женщина, встречавшаяся на его пути, не пугала его так, как это воздушно-эфемерное создание. Кажется, вот сожмешь ее слишком сильно, и она сломается, разобьется, рассыплется на безжизненные куски, как хрупкая фарфоровая статуэтка. Но нет. Иллюзия, обман. Потому-то эта внешняя ранимость была неспособна завлечь старого вампира в свои силки. Пускай весь облик девушки говорил о уязвимости и беззащитности, ее льдисто-голубые глаза утверждали обратное. Это были глаза существа, способного с равнодушным видом вырезать сердце своему любовнику, просто чтобы посмотреть, сколько его тело сможет прожить в таком состоянии.
У умудренного веками интригана не было ни малейшего желания, проверять, правдивы ли его догадки. Он верил этим глазам.
- А вы хотите ее иметь? – серебряный перезвон колокольчиков заставил его оторваться от своих занимательных наблюдений.
- Простите?
Девушка рассмеялась, запрокинув голову назад, отчего блики от огня весело заиграли на прядях ее светлых волос. Любой человек забыл бы, как его зовут, от одного этого вида.
- Вечность, мой дорогой, вечность. Вы хотите ее иметь? Хотите жить вечно?
Мужчина откинулся на спинку кресла и пригубил вино, не торопясь с ответом. Ему чертовски не нравилось, что эта ведьма играет перед ним роль дьявола-искусителя. У них взаимовыгодная сделка, в конце концов, так почему он чувствует себя мышкой, с которой лениво забавляется уже наевшаяся кошка?
- Разумеется. Разве не ради этого мы здесь?
Красавица снова рассмеялась, на этот раз смех резанул по его натянутым нервам, заставив все мышцы напрячься, будто готовясь к нападению.
- Мы? Нет. Вы здесь ради этого, не я. – кокетливые искорки во взгляде уступили место холодной расчетливости. – Я здесь совсем по другой причине.
Вампир нетерпеливо нахмурился. Все шло совсем не так, как он задумал.
- Не все ли равно, разнятся ли наши цели, если средство для их достижения общее для обоих?
- Жаль разочаровывать вас, но вам придется принять во внимание мои… пожелания, мой милый. Иначе, я расстроюсь, и мы не сможем придти к соглашению.
Ее собеседник отставил фужер и подался вперед. Любезности закончились. Игры тоже.
- Так чего ты хочешь? Я думал, ты жаждешь мести, разве нет? Разве ты не хочешь его смерти?
- Смерти? Возможно… - она стала задумчиво поглаживать тонкую ножку своего бокала, - но этого недостаточно. Я хочу получить кое-что еще. Кое-что, что принадлежит ему.
Вампир вопросительно изогнул бровь, безмолвно предлагая ей пояснить свой ответ.
- Ты же слышал, какие изменения произошли в его доме? Знаешь, кого он теперь все время держит при себе?
Мужчина окинул девушку, сидящую перед ним, заинтересованным взглядом. На ее точеных скулах выступили бледно-розовые пятна, а холодный блеск в глазах сменился плавящим жаром. И вампир был готов поставить свое имение на то, что это не просто действие алкоголя. Ледяная королева выглядела так, будто впервые за весь разговор отбросила притворство и говорила искренне, говорила о чем-то важном лично для нее. Так вот что ей нужно…
- Сейчас сложно найти хотя бы одного представителя нашего мира, который находился бы в неведении относительно перемен в личной жизни мальчишки. Но причем здесь это?
На этот раз он был в более выгодном положении, чем не преминул воспользоваться. Мышка осмелела и теперь сама дергала раздраженную кошку за хвост.
- Не строй из себя идиота! – злобно прошипела вампирша, разом утратив свое мистическое очарование, - Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю! Я привыкла получать то, что хочу, и не вижу ни одной причины, чтобы изменять своим привычкам, ясно?
Хозяин дома усмехнулся. Какой бы опасной дрянью ни была его гостья, она все равно оставалась женщиной. Капризной, избалованной и непоследовательной.
- О, мне все совершенно ясно, - протянул он с глумливой ухмылкой, не обращая внимания на то, как девушка скривилась от его тона, - Что ж… Одно другому не мешает, не так ли?
С полсекунды красавица внимательно изучала выражение его лица, стараясь отыскать в словах скрытую издевку, а потом, видимо, удовлетворившись результатами поиска, лукаво улыбнулась, возвращаясь к своему прежнему игривому настроению.
- Именно так. Я была уверена, что мы сумеем достичь договоренности, - с этими словами она приподняла бокал и дождалась, пока ее собеседник сделает то же самое.
- За исполнение желаний!
Звяканье хрусталя наполнило комнату, сливаясь со звоном бубенчиков на колпаке самого большого шутника на свете, который сидел где-то наверху и, свесив ноги вниз, заливисто смеялся, глядя на наивных детишек, которые свято верили, что прекрасно знают жизнь и ее правила.
***
Зеро снился кошмар. Уже много лет раз за разом он просыпался на влажных, сбитых простынях, задыхающийся и покрытый липким потом. Раз за разом, с трудом вырываясь из темной трясины детских воспоминаний, он заново окунался в ужас той ночи. Вновь чувствовал на себе руки той женщины, его шея опять горела под ее клыками, а сердце разрывалось от гнева, боли и мерзкого позорного страха. Именно в один из таких дней Кирию выяснил, что порой ненависть бывает настолько сильной, что перерастает в физическую боль.
Иногда Зеро снилась их битва с Кураном. Но эти странные, даже не подходящие под рамки стандартного кошмара, видения исчезали на закате, как туман, всегда оставляя неясное чувство незавершенности, а Кирию просыпался в отвратительном настроении и все время ходил хмурый, методично избегая общества Курана и пытаясь избавиться от необъяснимого недовольства. По правде, Кирию казалось это удивительным, но само сражение как таковое ни разу не тревожило его в сновидениях. Не было ни ударов, ни проклятий и угроз, которыми они попеременно пытались задеть друг друга. Даже воспоминание о том страшном, практически смертельном ранении, нанесенном ему чистокровным, по какой-то загадочной причине упорно избегало появляться в его сознании в дневные часы.
Ему снился только Куран. С раздражающим постоянством ублюдок проникал в его грезы и не спешил уходить оттуда даже с наступлением ночи. В воображении Зеро чистокровный всегда выглядел как в тот день, последний день, когда они могли назвать друг друга врагами. Темные, разметавшиеся волосы, тонкие губы, сжатые, чтобы сдержать стон боли, и глаза - черные с алым, огромные, завораживающие. Глаза, в которых нет привычного нерушимого спокойствия или ничего не значащей любезности, нет этого неизменного щита, барьера, за который не пробиться, как ни старайся. В них полыхает ярость. Целый смерч страстей в двух алых зрачках.
Зеро не любил вспоминать такого Курана, потому что тогда невозмутимый кровосос почему-то показался ему непозволительно открытым, понятным и живым. Почти человеком. Кирию подсознательно догадывался, что такие мысли до добра не доведут, да и вообще вампир всегда остается вампиром, тем более чистокровный, так что нечего приписывать этому уроду несуществующие качества.
Так, в очередной раз разложив все понятия в своей маленькой вселенной по полочкам, Зеро поднимался с постели, шел в ванную и больше не думал о Канаме Куране до следующего такого дня.
Сегодня, однако, чистокровный не навещал его сны, страшные события прошлого тоже не мучили память, а вот та женщина там была. И кажется, не одна, а с каким-то стариком, но из-за плохого освещения Кирию не разглядел его лица. Понимая, что рассудок уже готовится прервать блаженное состояние полудремы, он отчаянно пытался ухватиться за ускользающие нити видения и услышать-таки, о чем говорили эти двое, но резкий толчок не позволил ему сделать это, и немилосердная реальность открыла свои объятья навстречу мрачному и злому охотнику.
Первым, что он почувствовал, окончательно пробудившись, было присутствие вампира. Это ощущалось, как продолжение кошмара. Миллион крошечных ледяных иголочек разом впился в его позвоночник, действуя на еще не окончательно проснувшийся организм, как ушат воды. За один удар сердца Зеро успел нащупать под подушкой Кровавую розу, снять ее с предохранителя, рывком развернуться на постели и нацелить оружие прямо между глаз вторженца. Чертовски знакомых темных глаз.
- Что за черт?
***
Канаме Куран вот уже пять минут стоял у закрытой двери, переминаясь с ноги на ногу и не решаясь войти. Несколько раз его рука, будто обладающая собственной волей, поднималась с явным намерением постучать, но тут же бессильно падала.
Причиной такой внезапной стеснительности, столь несвойственной Канаме в обычное время, был тот факт, что дверь, перед которой тот мялся столько времени, вела не куда-нибудь, а в спальню Зеро. И Куран точно знал, что охотник внутри.
Порой чистокровного посещала мысль, что даже если бы он внезапно лишился всех чувств: потерял бы зрение, слух, обоняние и осязание, - даже если бы отказало знаменитое вампирское чутье, он все равно смог бы сказать со стопроцентной уверенностью, что в этой комнате спит Зеро. Легкое покалывание в кончиках пальцев и непонятное стеснение в груди моментально подсказало бы, что Кирию рядом. Лично Канаме считал это защитным механизмом собственного тела и был совершенно не намерен рассматривать другие предположения.
Ругая себя за нерешительность, недопустимую для чистокровного, он проторчал перед дверью еще с полминуты, потом, глубоко вздохнув, сделал шаг вперед и постучал-таки по деревянной поверхности костяшками пальцев. Затем, не дожидаясь ответа, дернул ручку на себя и вошел внутрь. В конце концов, это был его дом.
Как и ожидалось, Зеро все еще пребывал в царстве Морфея и не имел планов выныривать оттуда в ближайшее время. Бросив беглый взгляд на раскинувшегося на покрывале охотника, Канаме осознал, что тот уснул вчера, не раздевшись и не сделав даже попытки улечься по-человечески. «Наверное, был слишком зол» - мелькнула мысль, принесшая с собой новый укол вины.
Кирию лежал на застеленной кровати, откинув голову на полушки. Даже во сне он оставался жутко напряженным, как если бы каждую секунду готовился вскочить при малейшем шорохе и напасть на незваного гостя. Видимо, снилось ему что-то неприятное - пальцы сжались в кулак, а поперек лба пролегла маленькая морщинка. Канаме, как завороженный, уставился на эту тоненькую складку светлой кожи. «Надо же, - с легким удивлением отметил он, - а его брови намного более темного оттенка, чем волосы. Как необычно…». Мелочь, конечно, но он и не замечал раньше. Потому что до сих пор никогда не имел возможности вот так вот безнаказанно разглядывать охотника или потому что когда глаза Кирию были открыты, смотреть на что-то другое просто не получалось?
Внезапно Зеро пошевелился, от чего Куран вздрогнул и тут же отвел взгляд от лица охотника, будто уличенный в чем-то непристойном. Он быстро подошел к постели и потряс спящего за плечо. Веки юноши дрогнули, и в следующую секунду в лоб чистокровного уже упиралось дуло Кровавой Розы.
Канаме не двигался, позволяя Кирию самому опознать своего визитера. Что тот не замедлил сделать.
- Что за черт?
Не обращая внимания на все еще поднятое оружие, Куран развернулся к Зеро спиной и преспокойно направился к креслу.
- И тебе доброго утра, Кирию.
Усевшись, он снова посмотрел на охотника. Тот уже убрал пистолет и сейчас неловко поднимался с кровати.
- Ну и что тебе надо здесь? Как долго ты вообще тут торчишь? – он потянулся к спинке стула, на которой была аккуратно повешена одежда. Переодеваться, когда чистокровный был в паре шагов от него, не хотелось до ужаса. Но после вчерашнего смотреть ему в глаза, не испытывая при этом рвущегося изнутри желания придушить мерзавца, он не мог. Так что пусть уж лучше руки будут заняты. Так, на всякий случай.
Когда Зеро начал расстегивать пуговицы сильно помявшейся за день рубашки, Куран потрясенно выдохнул. Разумеется, его самого трудно было назвать застенчивым, но поведение Кирию слишком сильно выходило за рамки общепринятых правил, к которым он привык с детства. Это было странно, дико и самую малость волнующе. Канаме невольно задался вопросом, неужели тот не догадывается, что такое вот обнажение кто-нибудь другой в мире вампиров счел бы открытой провокацией? Зеро натянул старый черный свитер и встал боком к Курану, пытаясь вытащить какую-то особенную деталь гардероба из-под остальных вещей. Из-за контраста цветов полоска кожи над его воротом выглядела неестественно бледной. Канаме отвернулся к окну. Нет, у этого идиота не было никаких понятий о приличиях.
- Ты не ответил на вопрос. Зачем пришел? – Кирию закончил с переодеванием и теперь стоял перед Кураном, нахмурившись и скрестив руки на груди. Чистокровный знал, что юноша зол, а еще чувствовал, что ему неловко. Это утешало, поскольку нервозность самого Канаме уже превысила отметку с надписью «легкое неудобство» и неуклонно подбиралась к показателю «страшная неловкость».
- Чтобы выполнить свои обязательства.
Губы Зеро скривились, будто он проглотил горькую настойку.
- И в чем же они состоят? В том, чтобы избавить твое чудное поместье от… нежелательных элементов?
Канаме опустил глаза. А чего он ожидал? Что тот не припомнит, как вчера чистокровный старательно втоптал его гордость в грязь? Кирию никогда не был всепрощающим ангелом - просто не выжил бы. Заставив себя держать ровный тон, Куран ответил:
- Я действительно должен защищать свой дом и его обитателей от всего, что ему угрожает, но я не считаю тебя…не думаю, что ты на способен стать этой угрозой.
Зеро прищурился, продолжая жечь сидящего перед ним вампира взглядом.
- Помнится, не далее как вчера у тебя было совсем другое мнение по этому вопросу.
Канаме устало вздохнул и начал играть пальцами с кисточками на уголках скатерти. Поднимать глаза на Зеро он категорически отказывался.
- Ты не представляешь особой опасности, пока пьешь мою кровь. Если это прекратить, то твой контроль над жаждой будет медленно слабеть, и однажды ты утратишь его полностью. Не мне тебе рассказывать, к каким последствиям это может привести.
Кирию помрачнел еще сильнее, кулаки сжались так, что тонкие синие венки стали видны на белых костяшках пальцев. Да, он не раз наблюдал эти самые последствия в действии. Видел, как неплохие в прошлом люди превращались в недочеловеков, одержимых одним неистребимым желанием – пить. Больше и больше, не останавливаясь, все быстрее и быстрее в погоне за призрачным покоем, который якобы дарует утоление жажды. А потом, когда шершавый язык стирает с губ последние капли и спадает пьяное отупение, приходят боль, вина, ненависть и отвращение к себе. Приходят, набрасываются и методично раздирают на куски остатки того, что кто-то зовет душой, – и все это ровно до тех пор, пока голод снова не подчинит себе уже сломленную волю и выпустит клыки, преследуя очередную жертву. И так вновь и вновь, раз за разом – замкнутый круг, прервать который может только серебряная пуля в затылок.
Когда отец как-то взял Зеро с собой на охоту, мальчик сам стал свидетелем такого убийства. В том, что это было именно убийство, а не упокоение, как выражался отец, он был полностью уверен. Теперь Кирию считал свои убеждения высшим проявлением наивности, но в то время все в нем восставало против ледяного безразличия, с которым выполнялось это задание. Тогда ему врезались в память не длиннющие зубы и когти, и даже не жуткий оскал того существа, а непередаваемая мука в алых зрачках, сменившаяся почти облегчением, когда прогремел выстрел.
Воля к жизни играла с этими несчастными злую шутку, превращая то, за что они боролись, в убогое подобие нормального существования. Даже мысль о том, что он может разделить их участь, вызывала у Кирию приступ тошноты.
Да, он никогда не допустил бы, чтобы кто-то из немногих близких ему людей пострадал по его же вине. И, безусловно, если бы на чашах весов лежали его смерть и смерть, к примеру, Юуки, у Зеро не было бы даже минутного колебания, что же выбрать. И тем не менее, несмотря на постоянную, ежесекундную готовность умереть, Зеро хотел жить. Очень. Но Куран… Принимать помощь от него было все равно что водить скальпелем по свежему шраму. Больно и унизительно. Как и все, что связано с этим чистокровным.
- Я прекрасно питаюсь, если тебя так интересует мой рацион. Зачем мне твои подачки?
Канаме выпрямился в кресле и впервые за время разговора глянул охотнику в глаза. Подачки… Гнев, вызванный оскорблением, сметал все благие намерения, с которыми он заявился к Зеро, как ветер сдувает пыль с дороги в жаркий день. Кирию выводил его из себя. Всегда. Одним своим присутствием, угрюмой насмешкой и резким словом. Единственный. Но в этот раз, посчитав, что кто-то из них должен вести себя, как взрослый человек, Куран решил не поддаваться на подначивание.
- Это не подачки, Кирию. Это вынужденная мера, которую мы оба обязаны предпринять, - начал он скучающим тоном, - К сожалению, кровь Айдо не имеет таких же свойств, как моя. Она не может даже существенно отдалить твою деградацию, и уж тем более не в состоянии приостановить этот процесс.
Кирию что-то неразборчиво фыркнул и опустился на край кровати, глядя в пространство и теребя в руках край рубашки, выглядывающей из-под свитера. Канаме усмехнулся про себя, подумав, что Зеро ведет себя точно так же, как он сам минуту назад. Неумело копается в собственных ощущениях, пытаясь прийти к верному решению на ощупь.
- Если честно, то я не понимаю, в чем проблема, Кирию. Прежде тебя не очень смущала необходимость кормиться от меня.
- Ключевое слово «прежде», Куран,– отрезал Зеро.
Вот теперь чистокровный и впрямь разозлился. О его крови грезит любой аристократ их круга, не говоря о прочей мелочи! А ему приходится уговаривать этого проклятого упрямца, чтобы тот соизволил разрешить ему помочь себе. Уговаривать вампира уровня Е! Если бы кто-нибудь слышал их, то на Канаме тут же повесили бы ярлык с говорящим словом «сумасшедший». И Куран всерьез сомневался, можно ли назвать такой вывод ошибочным – там, где дело касалось Кирию, говорить о разумности происходящего не приходилось.
- Послушай, - продолжил он, не пытаясь скрыть раздраженные нотки в голосе, - Айдо не такой дурак, чтобы ревновать из-за подобных глупостей. Ему известно, в какой ситуации ты находишься, так что он должен осознавать, что это единственный выход. Он поймет.
При упоминании имени Ханабусы, Зеро злобно покосился на Курана, но никак не прокомментировал слова чистокровного. Последовательно превращая низ своей выглаженной рубахи в нечто, по форме напоминающее хорошо пожеванный лист бумаги, Кирию, наконец, выдавил из себя:
- И как часто ты собираешься меня… кормить? – при этих словах он сморщился так, как будто они резали ему слух.
- Будет лучше, если это будет происходить регулярно, с периодичностью в пять-шесть дней, - обрадовавшись, что они достигли хоть какого-то понимания, Канаме мгновенно приступил к объяснениям, - но не чаще, потому что иначе у тебя очень скоро выработается зависимость.
- Ясно, - пробормотал Зеро, - Ты хочешь… прямо сейчас?
- Да, так будет лучше, - твердо повторил Куран.
Кирию кивнул, но так и не сдвинулся с места. Канаме видел, как под черной тканью свитера дернулось его адамово яблоко. Вампир неловко поежился. В тот единственный раз, когда он давал охотнику свою кровь напрямую, тот взял инициативу в свои руки, но тогда они оба были одурманены яростью, так что в произошедшем не было и тени стеснения. А сейчас двое мальчишек молча сидели, исподтишка поглядывая друг на друга, но упорно не желая встречаться глазами. Каждый в равной степени ощущал свою неуверенность и неуверенность другого. В комнате повисла неприятная густая тишина.
Первым не выдержал Куран. Его бесили сомнения Зеро. Бесило то, в чем он сомневался, и то, из-за кого он сомневался. Ему хотелось положить конец всем колебаниям Кирию. Немедленно.
- Кирию, у меня много дел, и я не хотел бы продлевать наше обще…
Рывок за ворот рубашки. Стук отлетевшей пуговицы глухим эхом отдается в стремительно пустеющем рассудке. Дыхание Зеро, губы Зеро на его коже. Клыки Зеро в его плоти. Канаме закрывает глаза.
Ничего общего между этим проникновением и укусом Юуки. Как между невинным поцелуем в щеку и оргазмом после нескольких месяцев воздержания. Так ярко, так горячо. Красно-золотое марево под опущенными веками. Жар, растущий из уже знакомого покалывания в кончиках пальцев, плавящей волной вверх по венам, артериям, капиллярам и вниз…
Губы Зеро, двигающиеся вдоль его шеи, жгут. Он всегда горит. Глаза - угли, руки - раскаленная сталь, нрав – пожар. Дышит как горит, живет как горит. А когда так близко, так рядом, что мог бы увидеть искры в дыму его глаз, то он ранит, обжигает. И теперь Канаме тоже сгорит. Но он не возражает. Отнюдь.
Приглушенный рык, и тепло ладоней на плечах. А на периферии сознания – «И это Айдо испытывает каждый раз?». А потом Зеро касается ранок языком, и Куран стискивает зубы так, что больно становится, - лишь бы не застонать. Лишь бы не показать, не признать, насколько это…
- Ммм…
Пальцами по чужой спине, губами по чужому телу. Ближе…
Когда все заканчивается, они долго стоят друг напротив друга, касаясь лбами, ища в чужих глазах отражение своих эмоций. А затем Канаме выходит, наспех попрощавшись, и на ходу неуклюже застегивая рубашку. Он думает, что все дело в том, что Юуки не так опытна и не обладает такой физической силой. Думает, что со временем она научится, и все будет, как должно быть, а еще он думает, что если еще раз увидит Айдо рядом с Зеро, нет, кого-нибудь рядом с Зеро, то он просто не знает, что сделает.
@темы: Фанфикшн
