Юуки не должна голодать

[VampireKnight]

Автор: Dr. A. Cameron
Бета: в активном поиске
Фандом: Vampire Knight
Пэйринг/Персонажи: Канаме/Юуки/Зеро, второстепенные персонажи, новые герои
Рейтинг: PG-13
Жанр: недояойный гет, агнст, дорама (с)
Размер: мини-миди
Статус: в процессе
Предупреждения: ООС героев, AU
Дисклеймер: Хино Матсури (с)
Размещение: с моего разрешения и ссылкой
От автора: Вдохновилась заявкой на Хот-Фесте, идея заполонила мозг и я несколько расширила ее. Хотелось бы услышать мнения о работе...)


Глава 1

Тьма поглощает его, мрак давно живет в душе, темными пятнами въедаясь в воспоминания, то размывая, то резче очерчивая границы прошлого

Тьма поглощает его, мрак давно живет в душе, темными пятнами въедаясь в воспоминания, то размывая, то резче очерчивая границы прошлого. Две жизни – прошлая и настоящая. В той осталось существование, как прародителя, закончившееся страшной трагедией, до сих пор пугающей сознания не только вампиров, но и охотников. В этой жизни у него есть Юуки, были родители, пускай не родные, но с теплом и нежностью относившиеся к неродному сыну, была Шизука, есть преданный Ночной класс, а так же упрямый и гордый Кирию Зеро, не вписывающийся в его шахматную партию. Обе жизни роковым мостом соединяет в себе Ридо.

Липкими путами опутывает зло, и Канаме чувствует в себе возвращающееся могущество предводителя вампиров. Кипит ненавистью кровь Шизуки, неожиданной злостью просыпаются другие поглощенные сущности.

Королю вампиров, пусть даже не избранному, не пристало оправдываться, Куран всегда считал, что вправе поступать согласно его планам, великой цели, но сейчас исповедь кажется необходимостью. Выговориться, признаться во всем. Хотя бы себе.

Когда это началось? Этот его параноидальный страх за Юуки, нежелание отпускать юную Принцессу от себя, стремление к тотальному контролю. И зависимость от ее крови.

Кажется, такого не было и когда его «дядя» еще был жив. Когда же это появилось?

Юуки. Маленький лучик света в его темной и полной крови жизни. Возможно, чистокровный просто цепляется за единственное добро. Однако, касаться испачканными смертью руками любимой сестры кажется чем-то ужасным, и именно поэтому Канаме так требуется очищение.

Она говорит, что будет с ним всегда, что он единственный для нее. И все равно называет его «Канаме-сама». Это ранит и возводит между ними еще более толстую стену. Юуки до сих пор испытывает неловкость, когда он чуть целует ее. Пока еще в щеку.

Куран думает, что виной тому то, что она совсем недавно вспомнила свою настоящую сущность. Другие мысли он отвергает, коря себя за трусость и не желая признавать это. Юуки будто бы отрицает в себе вампира, она редко пользуется клыками, предпочитая слизывать кровь с запястья брата, когда тот сам предлагает ей «поесть», до сих пор живет по человеческому режиму дня и пишет письма школьной подруге. Прошлая жизнь не отпускает ее, и это отдаляет ее от Курана.

А ему больно смотреть, как она пугливо вздрагивает, когда они остаются наедине. Тогда ему кажется, что он зря тогда решил за нее. Нет, решила она, конечно, сама, но вот выбор он ей не предоставил. Да и не-пешка Кирию угрожал ей.

Хотя в обещания последнего Куран не верит – этот почти низший все-таки любит Юуки, и потому скорее убьет себя, чем Принцессу. Она не говорит об Охотнике, но в ее глазах вспыхивает интерес всякий раз, когда Канаме рассказывает что-либо о встречах с Гильдией. А чистокровный ревниво не упоминает Зеро вообще.

Юуки скучает, Канаме знает это. Знает и то, что каждую ночь она беззвучно плачет в подушку, просыпаясь от очередного кошмара. Трескаются стекла, и падают с полок книги. А она боится и не может сказать об этом брату. Ей не хватает шутливой заботы Кросса, дружеской поддержки Йори и теплых объятий Зеро.

*****

Сегодня ей снова снится Ридо, и она опять видит, как умирает Джури, спасая ее. Это больно переживать заново, Юуки кричит, но кошмар не отступает, и Канаме не может оставаться в бездействии. Его спальня рядом, он все прекрасно слышит, но поначалу медлит. Понимает, что так нельзя, и все равно чего-то ждет. До тех пор, пока Принцесса не произнесет его имя. И он не верит своим ушам, когда сквозь слабые всхлипы из-за двери слышится «Зеро…».

Это ранит в самое сердце, втаптывает в грязь самолюбие, и порождает дикую ревность. Канаме входит в комнату, чуть присаживается на ее кровать и гладит по волосам. Юуки тянется к теплу, и потихоньку затихает, успокаиваясь. А Куран не может побороть желание поцеловать ее. Совсем как в детстве, нежно-нежно. Сердце гулко стучит в груди, и чистокровный забывает, как дышать, когда бывшая староста обнимает его в ответ.

- Они-сама, мне страшно.

- Я рядом. Спи, маленькая.

Так уже было в детстве. Канаме из вредности читал сестренке страшные сказки о злых волках и ужасных колдунах, а потом ночью заботливо обнимал проснувшуюся в страхе малышку. Джури тепло улыбалась, замечая такое «коварство» сына и разрешала им спать вместе.

А потом Юуки берет его лицо в холодные ладошки и чуть приподнимается, чтобы поцеловать Курана. Ее губы мягкие и податливые, сквозь поцелуй она улыбается, и Канаме счастлив забыть, что пару мгновений назад она звала его врага. Чистокровный сжимает в своих ладонях холодные руки сестренки, а Юуки думает, что именно об этом мечтала, учась в Академии. Это безумно приятно, и девушка вздрагивает, когда Канаме отрывается от ее губ и опускается чуть ниже. Спрашивает, обжигая горячим дыханием:

- Можно?

Юуки кивает, и Куран осторожно прокусывает тонкую кожу у сонной артерии. У нее у самой вспыхивает багряный огонек в глазах, удлиняются клыки, и юная Куран понимает, что тоже голодна. Чистокровный пьет медленно, слушая ее частый пульс и нежно касаясь подушечками пальцев чуть выступающих ключиц, плеч и шеи. У нее захватывает дыхание – с Зеро такого не было. И когда перед глазами начинают кружить цветные круги, Канаме останавливается и сцеловывает последние капельки крови. Он ослабляет ворот рубашки, оголяя свою шею, и чуть приподнимая бровь, взглядом спрашивает. У него в глазах тоже плещутся алые всполохи и тоже сошедший с ума пульс, Юуки чувствует это, когда садится рядом и неловко кусает брата.

Это странно. Чувствовать, как внутри другого человека по венам и артериям течет кровь. Ей кажется, что это волшебство, и с каждым новым глотком хочется все больше. Больше этого чуда, этого насыщения. Чистокровная пытается сдержать жажду, но та будто не хочет подчиняться, и Юуки не замечает момент, когда Канаме перестает гладить ее по спине и начинает отрывать ее от себя.

- Юуки, - шепчет предводитель. – Юуки, хватит. Перестань.

Больших усилий стоит побороть желание пить еще, но бывшая староста сжимает ладони в кулак, и, будто извиняясь, зализывает укусы.

- Прости, они-сама.

Канаме сейчас понимает Руку в тот вечер, когда он вот так же поддался искушению и выпил слишком много. Она тогда неделю отходила, хоть и была счастлива.

- Все хорошо, Юуки.

Она обнимает его, гладит по лицу, и не понимает, почему не смогла остановиться.

- Можно я останусь у тебя? – голос его неожиданно слаб, и Юуки, естественно, разрешает, чувство вины не позволяет ей поступить по-другому, и приходится преодолеть смущение и неловкость.

Канаме ложится рядом и успокаивающе обнимает.

- Все хорошо, милая, все хорошо.

Юуки пытается забыться и засыпает на плече брата, которого сновиденья будто обходят стороной. Взгляд проясняется, но слабость в теле не исчезает, и это настораживает чистокровного. Пугает и то, что сестренка не смогла совладать с жаждой. Неужели она была настолько голодна?

*****

- Юуки-сама в последнее время сама не своя. Что-то тревожит Принцессу?

Хотел бы и он знать ответ на этот вопрос. Канаме тоже чувствует, что Юуки отдалилась после того случая, беспокойство исходит от сестры волнами скрытой паники и нервной отчужденности. Куран теряется в догадках, что мучает любимую сестренку, но ответ приходит совершенно неожиданно, и чистокровный даже не успевает обдумать эту мысль – слова срываются с губ раньше:

- Она голодна.

- Но ведь…

Куран обрывает ставшего почти другом Каина взмахом кисти, Акацки недоуменно вскидывает бровь, но благоразумно воздерживается от вопросов. Непредсказуемость бывшего стража, кажется, передалась и брату, и от Канаме можно ожидать чего угодно. Особенно в свете последних событий. В кабинете повисает неловкое молчание, и аристократ тщетно пытается придумать повод перевести разговор в другое русло.

- Кстати, насчет тех убийств, - кажется, это тоже не лучшая тема, но тяжелая атмосфера тяготит Каина, и ничего лучше он придумать не может. – Пришли списки из Гильдии. Там все подозреваемые с пометками охотников, что занимаются этими делами.

Под этими охотниками Каин подразумевает Такамию и Кирию, но не произносит имен, пытаясь обойти все острые углы в общении с чистокровным. А еще он восхищается деликатностью и чувством такта Такумы, обязанности которого теперь вошли в его ежедневный режим. Наверное, дело в том, что Ичижоу не боялся их предводителя и мог с легкостью закрыть щекотливую тему или отшутиться, если что не так сказал. У Каина это выходит не всегда. И вот сейчас он отчаянно жалеет об отсутствии у него таланта к дипломатии.

- Спасибо, - голос Курана сух, а тон холоден: Акацки не специально, но все же задевает не самую приятную чистокровному тему – Зеро Кирию.

После разговора с Канаме остается неприятный осадок, и Каин спешно покидает кабинет лидера. Кажется, беспокойное настроение Принцессы Куран оказалось заразным.

Канаме тоже не хватает присутствия Такумы. Тот, принимая во внимание все тонкости взаимоотношений между чистокровными и людьми, мог хоть как-то иносказательно дать совет другу. На Каина же это свалилось слишком резко, и он еще не научился лавировать в паутине скрытых чувств, интриг и закулисных игр чистокровных, Канаме это, конечно, понимает, но неспособность аристократа подстроиться под ситуацию несколько раздражает.

*****

Юуки голодна, понимает чистокровный, а если учесть тот факт, что насытиться можно только кровью любимого… Другого выхода не остается.


Глава 2

Очередное утро встречает неласковыми лучам, раскалывающейся головой, привычными спазмами голода в горле и желанием застрелить будильник

Очередное утро встречает неласковыми лучам, раскалывающейся головой, привычными спазмами голода в горле и желанием застрелить будильник. Зеро, хоть и вампир, а вынужден жить по человеческому режиму. И не хитрая работа в Гильдии дает мало времени на сон, а мелкую бумажную волокиту Кирию не переносит, архивная пыль вызывает премерзкую аллергию.

Две таблетки, не запивая, душ, легкая разминка и скудный завтрак – доведенный до рутинного автоматизма распорядок дня охотника. Затем Гильдия, задание, еще задание, попутно обед в забегаловке, ставшие обычаем препирательства с Кайто, снова Гильдия, внеплановая работа, за которую он ежедневно получает выговор за самодеятельность, наконец, обрывки ужина и разговоров сквозь ругань Ягари и смех Такамии, собственная безликая квартира и глубина поджидающего сна.

Так проще, уверяет себя Зеро, пока не уложится суета с Главой Гильдии, пока не решится вопрос с охраной чистокровных, пока они не разберутся с участившимися случаями нападений, пока… Так проще, думает охотник, откладывая все решения на потом и ни о чем не задумываясь, засыпая после очередного, так похожего на сто предыдущих выматывающего дня. И тогда ему ничего не снится, и он рад проваливаться в ничего не значащую темноту, не напоминающую ни о Шизуке, ни о родителях и Ичиру, ни о ненавистных Куранах и ушедшей в прошлое неподконтрольной жажде.

Иногда Кайто вытаскивает напарника расслабиться, но Кирию, похоже, не умеет отдыхать, поэтому лишь равнодушно смотрит на танцовщиц в баре, потягивая странный коктейль из осточертевших кровяных таблеток и попеременно пива, глинтвейна или саке. Ягари понимающе усмехается такому тругодоголизму ученика, Кросс неодобрительно посматривает в сторону «сыночка», но молчит – Зеро по-обычному мрачен и не терпит, когда в его жизнь вмешиваются.


Привычный мир рушится, когда на пороге квартиры поздно ночью Зеро видит олицетворение своей ненависти – Канаме Курана. Бешенство и ярость вскипают в нем, затмевая разум, но охотник запоздало понимает, что пистолет остался в комнате, и он упустил случай застрелить кровососа.

- Что тебе?

- Как грубо, Кирию. Есть разговор.

- Если ты об очередном манипулировании мной, то подожди, я принесу Кровавую Розу, - Зеро пытается спрятать растущее раздражение за неудавшейся шуткой. Неужели Курану не хватает стычек на и так частых встречах и собраниях Совета с Гильдией?

Мелькает мысль о Юуки, и охотник замечает пугающую бледность предводителя вампиров, темные круги под глазами. Болезненный вид Канаме настораживает.

Зеро проходит вглубь комнаты, свет не зажигает – им незачем. Канаме медлит, и тогда охотник бросает на него быстрый взгляд, и чистокровный отлипает от дверного косяка, идет к Зеро и садится в жесткое кресло у стола хозяина.

- Ну?

Мозгами Зеро понимает, что если бы не случилось что-то непредвиденно страшное, Куран бы вот так к нему не заявился, и поэтому приходится обуздать рвущиеся наружу эмоции. И этот его отрешенный и слабый вид определенно говорит о том, что что-то не так. Не дожидаясь ответа, Кирию уходит на кухню, откуда из холодильника приносит герметично запечатанную в плотный пакет кровяную сыворотку – маленькое лакомство, слабость, которую он может себе позволить, учитывая «особое положение» и знакомство с охотницей, работающей в пункте приема донорской крови. Бокалов в этом доме не водится, и Зеро разливает жидкость по разношерстным стаканам, найденным и наспех сполоснутым в раковине. От чего-то этот элемент вампирского гостеприимства заставляет отвлечься от своих мыслей словно застывшего чистокровного.

Густой аромат крови наполняет комнату. Кажется, первая положительная.

- Куран?

- Кирию, ей не достаточно моей крови.

Зеро осмысливает эту информацию, пока чистокровный мелкими глотками осушает предложенный стакан. Наверное, сейчас пора злорадно улыбнуться, высказать свое мнение о сделанном когда-то за Юуки выборе и еще много о чем, но почему-то не хочется. Куран разбит, и Зеро чувствует это по боли, разливающейся по когда-то крепко связывавшим их узам, а охотник достаточно умен, чтобы не танцевать на могиле. Выдернутые когда-то из сердца чувства возвращаются, шрамы начинают кровоточить надеждой.

- Она понимает это?

- Нет. Юки беспокойна, мечется, не может найти себе место, от моей крови отказывается. Мы уже не так близки.

- Давно это?

- Не думаю.

На Курана больно смотреть, Зеро не выдерживает накала эмоций в узах, встает и снова уходит на кухню. Вместо ожидаемого пакета с кровью – бутылка виски. Зеро наливает алкоголь прямо в испачканные сывороткой кружки. Получается этакая Кровавая Мэри.

- Что предложишь?

Канаме не отвечает, и совсем не по-королевски залпом заглатывает содержимое. Зеро не отстает. Узы потряхивает, но они слабнут, и вскоре охотник перестает ощущать состояние чистокровного. Канаме не смотрит в глаза – не из-за чувства вины, а в нем говорит задетая гордость, чувство униженности доселе неизвестное ему. Куран глубоко вздыхает и отстраненно произносит:

- Она будет приезжать к тебе на выходные.

- Какого черта?

Естественно, Зеро против, опять этот чертов чистокровный все за них решил. Но спорить не хочется, да и пусть он сам объясняет это сестре. И опять его посещает мысль о том, что самому проще ничего не решать. Виски вкупе с кровью уже оказали расслабляющее воздействие, Зеро чувствует и на себе, и видит, как отпускает Канаме.

Чистокровный отклоняется на спинку жесткого кресла, его взгляд рассредоточено блуждает по скромной обители охотника. Зеро живет по-спартански, доведенный до абсурда минимализм – отсутствие хоть какого-либо проявления уюта, сухость и серость комнат разбавляет неаккуратная куча не глаженого белья и временный погром на кухне.

- У тебя… гхм, мило, - Канаме ухмыляется, и это бесит Зеро.

- Не привози ко мне Юуки, - совершенно невпопад говорит охотник, слова даются с трудом, но так надо, понимает Кирию. – Я обещал ее убить.

А вот это уже глупо. Чистокровный смеется, искренне и расслабленно.

- Ты идиот.

- А тебе бы стоит бороться за нее, если ты ее любишь.

Кажется, слова попадают в точку, судя по тому, как меняется лицо вампира. Он дергается, как от удара, и намеревается встать, но его останавливает движение Зеро. Охотник открывает шкаф и достает маленькую склянку и шприц, закатывает рукав и, поймав недоумевающий взгляд Канаме, поясняет:

- А проверить ты не хочешь, Куран? Может и не во мне дело.

Чистокровный кивает, и тогда Кирию тонкой иголкой протыкает кожу в сгибе локтя и невольно морщится. Вишневая жидкость наполняет стеклянные стенки шприца, у Канаме алеют радужки кофейных глаз.

- Клыками ты принципиально не пользуешься?

- Заткнись. Так запаха меньше.

- Боишься сорваться, Охотник? – Куран выделяет последнее слово, чуть ведет бровью, наблюдая за реакцией обращенного.

Он, кажется, даже не слышит, лишь сильнее стискивает стеклянный корпус. Когда воздуха в шприце не остается Зеро осторожно вынимает из ранки иглу и выпускает кровь в бутыль, заворожено провожая каждую каплю взглядом. Слизывает выступившие капли с локтя, замечая внимательный и чуть затуманенный взгляд Курана.

- Только не говори, что ты тоже голоден.

- Ты меня только что гостеприимно поил донорской кровью, так что нет, благодарю, - Канаме забирает из рук охотника бутыль и несколько раз встряхивает. – Кстати, какая у тебя?

- Спросишь у Юуки, - в Зеро просыпается язвительность – чистокровный опять начинает раздражать.

Куран ухмыляется, пряча под улыбкой боль и чувство голода. Кирию теперь знает его слабое место, знает, что чистокровный, возможно, зависит от него, и, наверняка, смеется над ним. Но у охотника кровь пахнет силой и ее хочется попробовать на вкус. Это унижает еще больше.

Чистокровный уходит почти по-английски, оставляя Зеро в раздумьях, чуть оборачиваясь и кивая у самой двери. После его визита остаются смешанные чувства, сомнения и пара грязных кружек.

Зеро не запоминает, как проваливается в сон, краем сознания вспоминая о том, что обещал помочь Хитоми-сан с детьми. У нее близнецы – вспыхивает в памяти – мальчики, Юя и Тоя. Наверняка, в будущем тоже охотники. Но у них все будет не так, как у них с Ичиру, Зеро обещал себе, еще в первый раз, как увидел мальчишек, что не допустит подобного.

Цветной калейдоскоп утягивает Зеро к Морфею, в его сегодняшних снах не тьма, даже есть какой-то сюжет и краски.