Название: Чёрная вода
Автор: Rain_Dragon
Пейринг: Кайен [Кевин] Кросс/Джури [Джуди] Куран (да-да, её трахнули); Харука [Харальд] Куран
Жанр: Драма с элементами Эротики; Au
Рейтинг: R
Арт: www.stihi.ru/pics/2007/09/11/1158.jpg
Мысли: В кельтской мифологии священные рябиновые рощи росли на местах святилищ древних богов
От автора: Добро пожаловать в самый конец 17 века в Ирландию в славный город Корк.
Жюстокор – мужская верхняя одежда, напоминающая мундир. Распашная, обычно до колена, прилегающая к телу, расширенная к низу, с поясом-шарфом на талии, с рукавами до локтя.
Кюлоты – мужские штаны до колена. Имели сбоку разрезы и застежку, их шили из бархата, шерсти, шелка, обычно одного цвета с жюстокором.
Роб – женское распашное платье с веерообразным каркасным воротником, отделанным кружевом. Платье роб имело широкие рукава с манжетами.
Котт – женское нижнее платье на каркасной основе, с завышенной талией.
Фрипон — нижняя юбка платья котт.
Чёрная водаМолодой человек, перешагнув через грязную лужу, дабы не запачкать ботфорты, медленно, без интереса, подходил к изящному дереву у дороги. Накинутый поверх обычной белой сорочки жюстокор из шерсти, больше похожий на мундир, доходил ему до колен, едва приоткрывая кюлоты. Шёлк нижней одежды выдавал в незнакомце знатность происхождения. Насыщенный синий, словно море в ночи, в одежде оттенялся серебряными нитями в вышивке, пуговицах и редких лентах. Сорвав кисть рябины, он внимательно, словно видя в первый раз, смотрел на ягоды. Пламенный цвет солнца. Пламенный цвет крови. Он оторвал одну ягоду и попробовал на вкус.
Вязко… Кисло…
– Милорд, – послышалось издалека, – праздник уже скоро начнётся, все Вас ждут.
Положив кисть рябины во внешний карман, не проронив ни слова, Кевин вернулся обратно к скакунам. Городская ярмарка раскинулась на холме близ реки Блэкуотер. Уже у подножья холма отчётливо слышались зажигательные мелодии скрипки, флейты и барабанов. Горожане повсюду сновали, оценивая качество собранного урожая, приветливо развалившегося на прилавках. Горячий хлеб, только что сотворенный из золотых зёрен пшеницы, льющийся из дубовых бочек эль и грог, тыквы, яблоки и сливы манили матовыми боками. Старая женщина, сидящая на срубленном пне у прилавка с берестой и фигурками из вяза, вытачивала новый посох.
– Не находишь ли ты это забавным, Эндрю? – с улыбкой поинтересовался Кросс у служки.
– Что именно, милорд? – мальчик, одетый слишком лощёно и дорого для простого слуги, шёл чуть сзади, ведя за поводья коней.
– Ирландия уже несколько веков считается христианской страной, но старухи всё ещё вытачивают новые посохи в Мабон, как это и было принято в старину у ведуний.
Юноша явно смущался. Что ответить благородному господину? Ведь неправильный ответ может вызвать гнев, хотя милорда Кевин нельзя было упрекнуть в несдержанности.
– Ну… Раньше в этот день наш народ отмечал Мабон и дарами лета задабривал духов и богов, поклонялись друидам. Сейчас мы зовём этот праздник, – он запнулся, вспоминая новое название, – «осеннее равноденствие». И преподносим Господу результаты трудов своих...
– …а старухи, как и прежде, вырезают из древесины вяза руны.
– Богиня-прародительница Дану отнесла нас подальше от Лондона на юг к океану.
– Ты прав, Эндрю, Великая Мать Дану, – молодой человек, остановился напротив ведуньи, инстинктивно проведя пальцами по массивной подвеске с фамильным гербом, – сделала всё, чтобы наш народ не поддался иноземной заразе.
Колдунья оторвалась от своего дела и, откинув седые патлы с лица, взглянула на мужчин:
– Благородный лорд желает погадать на рунах? – скрипучий голос и пылающие серые глаза выдавали род занятий старухи.
– Благородный лорд желает знать, чем ты занимаешься, женщина.
– Вырезаю себе клюку. Старость ставит нас на три ноги, свои две уже не держат.
Так ли легко приписать ей беспомощность? Голые пыльные ступни с застывшей грязью, прикрытые холщовым выцветшим зелёным платьем, уверенно стояли на земле, несмотря на холод сентября. Жилистые руки резко, но в то же время плавно орудовали тесаком.
Кросс нагнулся к её лицу, оперевшись рукой на прилавок:
– Знаешь ли ты, что утром прибыл священник из Лондона, и скоро на горе начнётся аутодафе. Будут сжигать пособников Дьявола. Не слишком ли, – они с улыбкой смотрели друг другу в глаза, – опрометчиво слабой женщине вырезать… клюку?.. – он выпрямился и взял с прилавка руну Совило, – Я не хочу, чтобы в Корке костры набожных фанатиков горели слишком часто.
Ведунья с усмешкой посмотрела на «добычу» милорда и смачно, по-мужски, сплюнула на дорогу и с хриплым кашлем заурчала:
– Всех не сожжёшь, а сам душу свою проклянёшь. Делом бы занялись Неистовые, а не мясо живое на огне жарили. Сами пусть на брюхо своё посмотрят. Знатный порось, знатный… – старуха внимательно рассматривала собеседника, ухмыляясь, продолжая своё дело, – Милорд Кевин похож на своего отца.
Он ничего не ответил, устало улыбнувшись.
На окраине ярмарки уже стояли столбы с хворостом и поленьями. Там, привязанные, дергались люди, выкрикивая проклятья и мольбы, сливающиеся в один оглушающий и колющий шум. Цирк невольный марионеток, только на этот раз у кукловода запутались нити и его подопечным не выбраться из плена. Женщина с книгами и плетёными из конопли человечками, брошенными ей в ноги как знак бесовщины, громко кричала на кельтском, воспевая хвалу языческим богам, умоляя забрать её в войско племени Туата-де-Дананн. Довольный служитель церкви ходил меж торговых рядов, бесплатно дегустируя самый лучший урожай, порою ручищей сгребая понравившееся в мешок. Его счастливое лицо обводило взором собравшийся народ. Конечно, это не Лондон, где толпа приветствовала палачей и священников у эшафота подобно народным героям: с дикими криками, аплодисментами, в экстазе протягивая руки в надежде на божественное благословление. Зеваки без восхищения и энтузиазма подходили к месту казни.
– Мне жалко этих людей, милорд, – уныло и горько промолвил мальчик, глядя на хозяина в нелепой надежде, что тот сможет повлиять на неприятного гостя и отговорить.
«Возможно, мне их тоже станет жаль».
Кевин, оставив Эндрю охранять лошадей, направился за прибывшим священником.
В течение получаса служитель церкви воодушевлённо зачитывал преступления, в которых обвинили пятерых жителей Корка. Естественно, колдовство, пособие Дьяволу, наведение порчи, питьё крови (вот это уже было интереснее), превращение в волков. Внезапно, прервав священника, в стороне раздался женский вопль:
– НЕТ!!! Как вы смеете? Это всё неправда! Это всё неправда!
Чужеземка рвалась к мужчине с факелом, чтобы остановить, но была удерживаема мужем. Золотое шитьё, многочисленные россыпи агатов, рубинов и аметистов в качестве украшений и отделки, длинный шлейф чернильного шёлкового распашного платья-роб и чуть поблёскивающая парча под ним платья-котт. Безусловно, кричащая особа принадлежала к благородным кровям. Муж одет был ей подстать, только воротник а-ля Ван Дейк и изобилие бантов и кружев подчёркивали некую старомодность или консерватизм.
– Да как ты смеешь, женщина! – с важностью и азартным возмущением священник явно был готов на дополнительную работу по избавлению земли от скверны.
Казалось, что кричащая не замечала направляющегося в её сторону посланца Лондона. Обвинить инквизитора в ереси – опрометчивое заявление. Кем бы ни была эта пара, их надо увести, иначе рядом с местными жителями запылают ещё два неопознанных тела. В принципе, ему было всё равно, но не хотелось давать лишний радостный повод проявить власть. Кросс громогласно, прерывая священный шёпот толпы, выкрикнул:
– Не обращайте внимания, падре. Она просто сумасшедшая, но не опасна, – и тут же зашагал в сторону чужеземцев.
Женщина, возмущённо, что-то кричала на незнакомом языке, споря с мужчиной. Милорд, оказавшись возле них, без предупреждения, замахнувшись, влепил неугомонной даме пощёчину.
– Чтооо?! – забыв о горящих на кострах, она перенаправила свой пыл на наглеца.
– Идёмте. Быстро, – Кевин обратился к мужчине, тот, хоть и был возмущён столь бесцеремонным поведением по отношению к собственной жене, но всё же без слов, обнял её за талию и оттаскивал от пагубного места.
Отойдя на приличное расстояние, троица остановилась.
– Во-первых, – начал весомо, но несколько устало, Кросс, – кто вы такие? Во-вторых, насколько бы ни был не прав инквизитор, кричать – бесполезно и опасно. Здесь только новых углей не хватало.
– Мы приехали из Лондона, – ответил мужчина спокойно, но настороженно, – Я – Харальд Куран, а это моя жена – леди Джуди. Давно слышали про ваш город, хотелось посетить его во время ярмарки. И, – он украдкой посмотрел на свою спутницу, – простите мою жену, – та скрестила руки на груди и фыркнула, – Она очень впечатлительна и плохо относится к затее сжигать заживо людей.
Бледная грудь женщины резко вздымалась в окоёмах платья от частого дыхания. Та с вызовом посмотрела на милорда и, словно что-то вспомнив, вернула пощёчину обратно.
«Надо же. Поведение совсем не подобающе аристократке».
Почти притягательное. Почти.
– Простите! – испуганно стал оправдывать жену Харальд, – Она… Я…
– Всё в порядке, – с улыбкой успокоил Кевин, – Я понял, что передо мною леди с темпераментом, – взяв запястье Джуди, он, склонившись, поцеловал руку.
– Не позволяйте себе лишнего! – дама зарделась, но старалась сохранить в голосе холодность.
– Лишнего? – нерушимое спокойствие благородства, – Интересно услышать такое от леди, что пренебрегла правилами хорошего тона и носит волосы неубранными в тугую причёску.
– Зато Вам стоило бы застегнуть верхние пуговицы, не у себя в спальне же! И представьтесь, наконец!
– Кевин Кросс, защитник этого города.
– Защитник? А Вам, сэр, есть от кого защищать? – удивился супруг Джуди, волнуясь о том, что жена снова может поставить себя в невыгодное и опасное положение.
– Я спас сегодня вас от смерти, думаю, ответ самоочевиден. Более того, – он ещё раз посмотрел на незваную пару, – Вы сами представляете угрозу. Вампиры – редкие гости в нашем городе, искренне надеюсь, что целью вашего основного визита не является кровь жителей.
– Ясно… – как-то неопределённо ответил Куран, теперь личность так называемого защитника становилась более понятной. И опасной.
– Корк нас привлёк своей историей, – Джуди, говоря «нас» явно имела ввиду себя, – Здесь живёт столько волевых и свободных людей, – воодушевлённо продолжала она, – Я читала, что все философы и алхимики Северной Европы спешат именно сюда.
– Безусловно, леди, – Кевин усмехнулся, – растущая эфедра делает своё дело: видите ли, под воздействием этой хвои сознание и впрямь работает в иных измерениях. Впрочем, городу это не помогло, он опозорил себя во время войны Алой и Белой розы. Возможно, те самые бунтовщики слишком злоупотребляли эфедрой, – сделав небольшую паузу дабы дать обдумать сказанное, – Где вы остановились? – нет, это допрос, даже голос казался почти дружелюбным, словно многие годы не видевшиеся друзья случайно встретились на нейтральной территории.
– На постоялом дворе близ собора святого Финбарра, – снова взял слово муж.
– Далековато, предлагаю вашему распоряжению свой замок, он стоит на холме, порою с крыши можно разглядеть площадь святого Патрика, в ночное время суток её освещают факелами.
– Предложение щедрое. Если конечно, милорд, мы Вам не составим неудобства, – надо всегда дать человеку шанс отказаться от своей щедрости, иначе предложенное в впопыхах может обернуться против тебя самого. Хотя, на самом деле, в глубине души он надеялся, что человека, назвавшего себя защитником, они с женой больше никогда не увидят.
– Отнюдь. Мне так будет удобнее. Я пошлю за вашими вещами.
«А ведь это презабавно – принять в качестве гостей столь неведомых особ».
Троица небыстрым шагом шла мимо опустевших рядов с оставленным без присмотра урожаем. Лишь сидевшая вдалеке ведунья, всё ещё вытачивающая посох, азартно подмигнула Кроссу. Леди Куран остановилась и, чуть смутившись, схватила с прилавка тарелку со спелыми сливами. Резко повернувшись к мужу, она сделала жалобные глаза, сказав на выдохе:
– Я их хочу.
Не имея возможности спросить цену, Харальд оставил мешочек с монетами, спрятав за дальнюю тыкву – продавец вернётся и заберёт деньги. Подойдя к Эндрю, расчёсывающему гриву скакуну, Кевин распорядился немедленно нанять ещё одну лошадь для гостей. Спустя время, служка вернулся с воронёным конём.
Закатное солнце медленно ползло по остывающим камням замка. Серые валуны вытесанные временем, положенные вплотную друг к другу, образовывали тривиальную архитектуру с тянущимися вереском и хмелем по каскаду стен. Подножье башни казалось яшмовым из-за растущего мха; однако вопреки ожиданиям многочисленные окна украшали яркие витражи со сценами кельтской мифологии. Но одно объединяло все сюжеты: по периметру стекла кельтский символ в виде ползущей змеи сменялся на пылающее солнце с лучами-змеями, переползающими снова в древний знак. Весьма странное сочетание внешней холодности и неприступности с заточённой в рамки яркой краской, рвущейся выплеснуться из плена.
Почти невидимые слуги везде растопили камины, бросив в горящие паленья цветочные сборы. Сладковатый запах витал по всем этажам, оттеняя марево огня. Обычный светский ужин, готовые комнаты для гостей. И, несмотря на всё радушие, не возможно было не заметить, что хозяин давно не принимал кого бы то ни было. Общительный, но какой-то нелюдимый. Улыбка, скорее как усмешка, и интерес ко всему, выстроенный на фальши и полнейшей апатии.
– Словно из него давно высосали всю жизнь, – подметил сэр Куран, оставшись наедине с женой.
– Он меня немного пугает.
В другом конце коридора, милорд, подбросив ещё поленьев в камин, стал готовиться ко сну, утро обещало быть богатым событиями. Словно разговаривая с иным присутствующим, Кросс смотрел на отражение воды в чане.
– А они весьма интригующая парочка. Хм… Вампиры… Что есть вампиры? Существа, живущие за счёт других, пьющие кровь. И это может стать проблемой. Хотя… Возможно, даже будет лучше, если они принесут проблемы. Здесь слишком давно всё нормально. Войны, давление Англии, чума, голод, взбешённый океан непозволительно давно не вызывают ничего, кроме унывной скуки, – он закончил умывание и невальяжно рухнул спиной на кровать, чуть не задев ногой чан, – Итак, что мы имеем? Леди Джуди витает в облаках и жаждет фривольности, а сэр Харальд – её верный рыцарь, исполняющий любой каприз. Умиляет. Меня это умиляет. Они прекрасны, они мне интересны.
И улыбнулся сам себе, глядя с прищуром в серебро каркаса для балдахина. За окном густела ночь, лишь вдалеке разгоняемая огнями на центральной площади. И лишь маленький костерок, у кромки реки сообщал о том, что кто-то по языческим обрядам жжёт берестовые и травяные чучела.
Лучи солнца играли с красками на витражах, окрашивая стены в замысловатые яркие пятна. Спросонья можно было представить себя в неведомой сказочной стране.
– Харальд, – леди трепала мужа по волосам, аккуратно и нежно щёлкая по носу, – хватит спать, такой погожий день, мы можем столько посмотреть!
Мужчина лишь невнятно проворчал в ответ, пытаясь укрыть одеялом и раннюю пташку. Но жена не привыкла слушать отказов, принялась щекотать спящего рядом, но внезапно Куран вскочил и повалил неугомонную женщину на перину отвечая тем же. Через пару минут в супружескую баталию включили подушки, лебяжий пух, словно от ненароком залетевшего ангела, плавно опадал на пол.
Дверь неожиданно открылась, Джуди мгновенно забралась под одеяло, прижавшись к мужу.
– Рад, что вы уже встали, – внутрь комнаты вступил уже одетый хозяин с сосудом в руках, – Какие планы на день?
Харальд напрягся и внимательно смотрел на визитёра: хозяин переходил все границы приличия. В который уже раз. «Впрочем, возможно у ирландцев принята бесцеремонность». Сложно отчитывать человека за неподобающее поведение, когда ты находишься у него в гостях, к тому же если он в связях с Гильдией. И отчего кажется, что Кросс намеренно их провоцирует? Возможно здесь нелепая игра жителя великой провинции, что так устал от размеренной жизни. Лёгкое настроение счастливого утра сменилось раздражительной мрачностью, которую, впрочем, не стоило показывать.
– Посетить театральное представление в замке Дезмонд.
– О! Отличный выбор, у хозяина безупречный вкус. Уверен, вам понравится. Кстати о вкусе…
Кевин открыл крышку кувшина, сильный запах мгновенно стал заполнять комнату, изгоняя даже свет.
– Кровь?! – забывшись, в единственно просторной сорочке, леди Куран вскочила с постели, удивлённо и испуганно прижимая ладонь ко рту.
– Да, – милорд поставил сосуд на резной кленовый стол, – Это вам. Искренне надеюсь, что её хватит насытиться вплоть до конца вашего визита.
– Но… Откуда? – руки женщины тянулись к заветному манящему напитку.
– Дары от грешника, – склонив голову, слегка как-то недобро улыбаясь, ответил он, – Вы простите, пришлось добавить колодезного льда: этот напиток непростительно быстро сворачивается.
– Но… – вторил супруге в растерянной интонации Харальд, – Кто-то отдал свою жизнь?
– Да, – улыбка стала шире и… зловещее? – Он хотел это сделать ради блага и высшей цели. Вы не волнуйтесь, человек всё равно должен был умереть утром. Всё хорошо. Спускайтесь к завтраку.
Смущённые вампиры недоверчиво посмотрели на стол со столько притягательной жидкостью, но мгновение спустя Джуди издала душераздирающий вопль:
– Тот мальчик! Неужели он?! Нет!
Кросс обернулся, качая головой:
– Вы так невнимательно слушаете, леди. Эндрю? Нет, что Вы. Он очень хороший слуга, к тому же слишком молод, чтобы отправляться к праотцам. Я жду вас, – и массивная дверь скрыла хозяина замка.
– Что скажешь, Харальд? – спросила женщина, хватая кувшин.
– Твоё здоровье, дорогая, – он придвинул медные кубки с выжженным гербом и наполнил их. На дно, чуть звякнув, упал начавший таять лёд.
– Как красиво: алые кристаллы, они как рубины на моём любимом платье, – восхищённо выдохнула жена. Но выпив пару кубков, чуть нахмурилась, – Вкус такой странный… Словно пахнет костром и какой-то… не знаю… гнилью.
– Кровь для нас – суть души, милорд Кевин сказал, что человек был грешником, отсюда чуть кисловатый привкус. А костёр… Возможно, он разжигал камины или стоял у печи на мануфактурах? Но ведь это странно, чтобы слуга иных сил самостоятельно принёс вампирам кровь в дар. Мне всё время кажется, что этот человек хитрит.
– Может быть. В сегодняшнюю поездку хочу надеть это платье, – её руки потянулись к робу цвета грозового неба.
Традиционный завтрак и светские разговоры, дама болтала без умолку, восхищаясь пейзажем Ирландии, традициями язычества, переплетёнными с христианством, национальной музыкой и танцами. Ей хотелось попробовать всё и сразу, словно ребёнку, оказавшемуся в кондитерской лавке. Куран, как отметил Кросс, почти всегда молчал, предпочитая придаваться трапезе и своим измышлениям. Впрочем, такая слабая позиция в отношении властвования над женой, милорда не беспокоила. В любом случае, мужчины всегда готовы были уступить женщине в обмен на ласку и доступ к телу.
Покончив со свежей выпечкой, сэр снова удалился наверх взять с собой деньги и прихватить дорожные плащи для обоих супругов. Джуди решила обождать на улице, наслаждаться пением птиц.
«Какое беспечное и жизнерадостное создание».
– Вы не против, леди, если я составлю Вам компанию?
– Что Вы, милорд! Здесь так чудесно!
– Тогда я могу показать Вам не менее чудесное место. Вы же не были в моём саду.
Он аккуратно взял даму под руку и повёл вдоль каменной дорожки. Изогнутая лента тянулась вверх по холму, тихий перестук каблучков наполнял мерным шумом природу. Постепенно, по приближению к месту, над подрагивающим от ветра ковром из листьев, у восточной стены замка, вплоть до леса, раскинулся сад кленовых деревьев. Багрец и вызывающий алый, почти прозрачное золото и скромная бронза, чуть заметная зелень. Не в силах сдержать эмоций, женщина побежала меж деревьев, кружась и смеясь, порою от лёгкого ветерка ловя сорвавшиеся резные листья.
– Это чудесно! Чудесно!
Кевин облокотился спиной о стену, скрестив руки, спокойно и слегка лукаво наблюдая за танцем леди Куран. Едва заметная улыбка, всё время срывающаяся в усмешку, касалась его губ.
– Идёмте.
– Нет. Нет! Мне так здесь нравится!
Восторженные глаза и голос отражали капризность натуры. Кажется, она заигрывала, желая, чтобы и этот мужчина повиновался ей. Кросс чуть нехотя пошёл сквозь арки пылающих деревьев, наблюдая, как гостья собирает гербарий, тщательно подбирая цвета и размер листьев. Он слегка приобнял её сзади за плечи, тихо прошептав:
– Неужели Вы думаете, что я не приготовил для Вас нечто не менее интригующее?
И снова выражение лица алчущего тайны ребёнка. Куран кокетливо закусила губу, изящным жестом взметнув кленовый цвет вверх, наслаждаясь недолгим парением.
Есть женщины, с которыми надо проявлять всю изворотливость и красноречие натуры. Есть женщины, способные сами выпить чужую душу до дна. И есть женщины, большинство, понимающие только стандартный подход.
– Милорд Кросс, Ваш замок как внутри, так и снаружи – абсолютная тайна. Подстать Вам, – зардевшись и ненароком коснувшись ладони идущего рядом человека, – Почему я не видела ничего этого из окон?
– Ммммм… Возможно, магия? У вампиров же есть особая магия, почему защитникам, подобным мне, не иметь свою?
– А Вы не боитесь, что я на Вас… нападу?
– Нет. Но если так случиться, то, увы, мне придётся Вас убить, – достойный тон достойного британского пэра на приёме у королевы, – Или отдать Вашу судьбу на решение своим коллегам. Но опасаюсь, что одинокие мужчины могут поступить с Вами неблагородно.
– Неблагородно – это как? – ахнула она.
Хозяин замка не мог сдержать умильной улыбки; остановившись у конюшни и взглянув в её лицо, поправил выбившийся из причёски дамы локон.
– Это... неблагородно. Мы пришли, здесь находятся лучшие скакуны всей непокорной Южной Ирландии. Двоих из них вы сейчас выберете для повозки, кучера предоставлю.
И в кланяющемся жесте указал на коней. Джуди с азартом подходила от одного скакуна к другому, подбирая окрас к своему одеянию, рассматривая вплетённые ленты в гривы.
– Брес вызвал Ваше любопытство? – совсем бесшумно Кросс снова оказался сзади.
Он осторожно взял её ладонь в свою руку, поднося к блестящей коже животного, дабы погладить. Лёгкий румянец коснулся бледной кожи женщины.
«Как всё обычно»…
– Чувствуете силу? Брес – один из лучших, но им сложно управлять, характер довольно строптивый. Впрочем… Тем занимательнее укрощать, неправда ли?
Он опустил её руку, проведя ладонью по щеке, обнимая за узкую талию, заточённую в плотный шёлк, и, словно ненароком коснулся шеи поцелуем. Чуть нервный вздох. Мужские руки уверенно гладили тело, чуть сильнее сжавшись на груди.
«Как всё обычно»…
– Нет! – вскрикнув, Джуди развернулась лицом к наглецу; тяжело дыша, растерянная.
И тут же осознала, что её целуют снова, теперь уже в губы. Возможно, был лёгкий толчок. Возможно, ноги сами подкосились. Но спустя мгновение она уже лежала на свёрнутых у деревянной стены попонах.
– Что Вы собираетесь сделать?
«Как всё обычно»…
– Не волнуйтесь, – улыбка самоуверенного хищника, – Вам понравится, – и вот юбки по воле его рук оголили дамские ножки, – Я не сделаю ничего плохого.
Кевин расшнуровывал корсаж платья, нежно гладя и исцеловывая чуть вздрагивающую грудь. Кажется, она помогала развязать его пояс, чуть нервно подаваясь навстречу ласке, тонув в своём сумасшествии и жаре.
«Вампиры. Древние существа. Охотники называют их животными. Простые смертные – повелителями ночи. Но плоть столь же опасно маняща и алчущая страсти».
Сплетённые тела, нерасставшиеся с одеждой, и горячее дыхание друг на друге. Пальцы, волосы, руки переплетались, словно кокон ужей на солнце. И прерывистое дыхание без стонов и хрипов. Безумие, сменяющееся томительной нежностью; грубость, уступающая в пороке лёгким касаниям губ; стук сердец, оглушающий сильнее любого вопля.
– Джуди, ты где? – совсем близко раздался зовущий голос мужа.
Прошло достаточно много времени, и он отправился на поиски супруги. Харальд растерянно остановился у края конюшни, вплотную к стене, по ту сторону которой лежали любовники. Кажется, у леди Куран остановилось дыхание, глаза расширились от ужаса, и лишь ладонь легла на доску, там, где была рука её мужчины, словно прося взять её, поднять и отвести прочь от Кросса, от её греха. Кевин прижал палец к её губам, приказывая молчать и не выдавать себя. Словно сумасшедшая, она завертела головой, пытаясь отогнать постыдность ситуации, возможно, она просто спит и видит странный сон, а сейчас проснётся и всё будет хорошо. Она же так любит мужа!
Вязко…
Достав из кармана рябину, словно древний символ их общей тайны, милорд положил в рот женщине ягоду, чуть слышно шепнув:
– Одевайтесь, я его отвлеку.
Заправляя одежду на ходу, он вышел прочь, позвав Курана:
– Сэр Харальд, Вы потеряли жену? – отчётливый голос сквозь зазоры досок.
Кое-как встав, не соображая, с неслушающимися руками, Джуди шнуровала обратно корсет.
– О, это Вы, милорд. Да, я ожидал увидеть вас вместе возле ворот.
– Нет. Мы с Вашей женой, – чуть заметная пауза, и голос с прозрачными нотками издёвки, – выбирали вам скакунов. Пройдёмте.
«Интересно, вампиры – столь тонко чувствующие существа, способны ли они уловить касания и поцелуи чужого тела»?
Растерянная дама стояла, тяжело дыша, крепко вцепившись в гриву Бреса, словно тот был её единственной опорой.
– Дорогая, что с тобой?
Она молчала, печально и испуганно глядя в пол, постоянно жмуря глаза, словно туда попал песок. Куран мгновенно оказался возле неё, чуть встряхнув за плечи:
– Почему ты молчишь? Что случилось? – он тревожно глядел на невменяемую жену, пытаясь добиться ответа. Но тут пришла догадка, – Почему ты так держишься за этого коня? Ты пыталась взобраться на него и упала?
– Да… Кажется, да… – отпустив гриву, она вжалась в мужа, трясясь и чуть плача
– Моя бедная девочка, ты не пострадала?
– Нет… Кажется, нет…
– Всё хорошо, всё хорошо, – он успокаивал супругу, гладя по голове плачущую женщину, – Я рядом.
И лишь хозяин замка стоял в стороне, отведя взгляд, эти чрезмерные нежности он считал пустым притворством. Он был явно расстроен – Харальд так ничего и не заподозрил, всё та же миролюбивая покорность. Всё те же игры без изменения в плане. Кевин пошёл к слугами, дабы кучер сам выбрал скакунов и, наконец, увёз гостей подальше: на ярмарку, к реке Блэкуотер, в Дезмонд на представление. Куда угодно, лишь бы быстрее. В данный момент они его просто раздражали. Мужчины как всегда верят слезам женщин.
Краски витражей уже не пылали на стенах, неторопливо раскинувшись на полу, готовые попрощаться с угасающим солнцем на горизонте. Кевин сидел у себя в кабинете, разбирая почту, кто-то из горожан приглашал на крестины, другие – на ужин в поселение Маскери: будничные дела, без происшествий. Он устало и настороженно подошёл к окну – гостей всё не было, возможно, они бросили свои вещи и уехали прочь, оставив его одного. В конце концов, замок был слишком велик для одного человека. Безусловно, он их ждал, хотя бы для того, чтобы зажечь все камины и наполнить стены теплом. Раньше было не для кого проявлять элементарную заботу. Возможно, леди Джуди даже услышит извинения, а сэра Харальда можно взять лисью охоту, столь модную в Англии. Если вспомнить, что гость – вампир, ему же должен нравится процесс преследование добычи, желание загнать в ловушку. Должно же его интересовать хоть что-то иное, кроме жены.
Почти неслышный перестук копыт, два скакуна окраски чёрного дыма и рыжего огня несли повозку обратно. Дама схватилась за протянутую руку мужа и ловко спрыгнула на землю. Кросс украдкой наблюдал из окна, как она смеялась, обнимала супруга и прыгала от счастья, эмоционально что-то рассказывая.
«Всё то же прекрасное создание. В ней столько жизни».
Кросс вышел к ним, встретив в холле:
– Рад вашему возвращению. Неужели сэр Дэниэл устроил слишком долгую театральную постановку?
– О, благодарю, милорд, – настроение Курана за это время явно изменилось, оказывается, он способен на добродушную улыбку, в голосе появились эмоции, – Сэр Дэниэл – очень гостеприимен, он устроил небольшой пикник в своём саду ирисов, после чего отправились на реку. Насколько понимаю, это местная забава – спускаться на плотах по порогам Блэкуотер.
«Странно, что ж Вы, леди, так молчаливы»?
– Немного влаги никому не помешает, надеюсь, Вы не слишком промокли?
– Нет, но это было действительно забавно.
– Что за представление смотрели?
Харальд чуть смутился, что вызвало странное удовлетворение хозяина замка.
– «Кентерберийские истории».
– Весьма откровенное и спорное произведение, хотя, безусловно, достойное, – милорд улыбнулся, глядя на женщину, – Кажется, первая история об измене жены?
Гостья заметно дёрнулась, сжавшись и нервно глядя куда-то вдаль, словно боялась, что её взгляд перехватят.
– Вы правы, – всё также неопределённо, но весело отвечал Куран.
– Воистину, женщины весьма талантливы в искусстве обмана мужей, – пылающие алым глаза Джуди со злостью смотрели на Кевина, – Что ж, переодевайтесь в сухое и спускайтесь к ужину.
Кросс почти радостно смотрел вслед удаляющейся паре: они вернулись, они остаются, они всё те же.
Сидя напротив супругов, милорд поймал себя на мысли, что слишком тщательно рассматривает внешность гостей. Одинаковый разрез глаз, небрежность локонов, изгибы губ, даже наряды, сейчас морской волны, одного цвета. Раньше в племенах подбирали спутников жизни, максимально похожих лицом, ибо верили, что это единая душа раскололась на две половинки, жаждущая снова слиться воедино. По долгу вступив в Гильдию, но так и не став охотником, оставшись защитником своего города, молодой человек прочитал там придания о вампирах. В одном из них говорилось о межродственных браках, благодаря которым долгоживущие стараются сохранить чистоту крови и магию определённого клана.
«Неужели они брат с сестрой»?
Хозяина замка слегка передёрнуло, такая запретная любовь явно не привлекала его. Впрочем, возможно, так даже интереснее. Хотя… в таком случае, они просто обязаны тонко чувствовать эмоции и мысли друг друга.
В конце кушанья на стол принесли серебристый кувшин, дворецкий размеренно наполнил кубки.
– Горячий шоколад?! – молчавшая до сих пор Джуди не в силах была сдержать эмоций, – Столько? Но это же непозволительная роскошь!
Действительно, в некоторых городах Европы до сих пор шоколад приравнивался по цене к золоту. Кавалеры дарили своим дамам конфеты в знак любви и надежды на особое расположение. И леди Куран с радостью приняла дар, быстрыми глотками выпивая напиток.
– Разве? – весьма небрежно с ленивой улыбкой удивился Кросс.
Харальд нахмурился: человек, который так нарочито делает вид, что способен без труда достать редкие яства, и цена роли не играет, явно старается произвести впечатление или что-то задумал и потом будет давить своим положением. От вновь нахлынувших мыслей о поведении хозяина замка отвлекли быстрые шаги, кого-то стремящегося в зал. Минута – и вот в двери, чуть задыхаясь, показался мальчик-служка.
– Эндрю, – грозный голос господина, – почему ты врываешься сюда?
– Простите, милорд, – мальчик говорил с одышкой, – нехорошие новости. Вчерашний священник ночью отправился в соседнее графство Уотерфорд – его пригласили на венчание дочери какого-то землевладельца в Дангарване, к тому же там рукой подать до порта Данмор-Ист, чтобы отплыть обратно в Лондон, – тараторил он недавно услышанное, – И вот священник покинул Корк вчера уже ночью. Когда остановились в Йоле, то был жил, когда залезал обратно в карету, тоже был жив. А когда карета прибыла в Дангарван, то его обнаружили мёртвым. С перерезанным горлом. Только крови нигде не было. Поднялся жуткий скандал, милорд. Сказали, что пришлют людей из Скотланд-Ярда расследовать.
– Значит, его убили? – как-то неудивлённо, даже с наслаждением переспросил Кевин, – До Йола ехать часов пять с отдыхом, а оттуда до Дангарвана чуть меньше трёх. Получается, это было ранним утром, но вестей о случившемся не поступало до сих пор. Молодец, Эндрю, – он достал из кармана несколько серебряных монет и протянул служке, – В принципе, это проблема графства Уотерфорд, раз на их территории это произошло. Я отошлю письмо в Лондон, дангарванские стрелки весьма искусны в управлении луком. Если выпустить стрелу не прямо в человека, а вдоль шеи, то она способна вспороть кожу. Пусть исследуют леса, она могла остаться в дереве.
– Милорд, – неуверенный и чуть боязливый голос мальчика призвал его вновь выслушать, – но крови-то не было…
– Возможно яд, прижигающий рану, – он повернулся в сторону ошарашенных гостей, – Прошу прощения.
Хозяин и его слуга вышли, лишь звук шагов гулким перестуком сливался с потрескиванием поленьев в камине.
– Милорд, – также смущённо, повесив голову, обратился Эндрю, – Простите меня за то, что такие новости рассказал при гостях. Я так спешил, что забылся.
Кросс мягко улыбнулся, потрепав подростка по непослушным рыжим кудрям:
– Всё в порядке. Или ты что-то хотел ещё сообщить?
– Да, – голос стал совсем тихим, – мне обо всём рассказа слуга мадам Дюлес, они были проездом сегодня в городе. Он сказал, что когда открыли дверь кареты, то на стене, над священником был его кровью нарисован знак. Тот же самый знак, что и у Вас на витражах, – он указал на кромку стекла рядом с огненным солнцем.
– Это руна Совило – символ солнца.
– Его стёрли со стены до того, как предали гласности произошедшее.
– Дангарван боится, что беснующийся Лондон устроит чистку, если узнает, что в Ирландии до сих пор покланяются языческим богам. В принципе, мои умозаключения вполне убедительны, а люди из Скотланд-Ярда, несомненно, получат большое удовольствие, исследуя леса Уотрефорда, там очень живописные места.
Мальчик улыбнулся, глядя на хозяина.
– Милорд, можно ещё один вопрос? Почему Англия вмешивается в наши дела?
– Куда ж ты денешься, когда тебе коленом давят на горло? – молодой человек недовольно покачал головой, – Эндрю, сейчас же отправь это письмо с посыльным, – Кевин протянул деньги, – И не болтай о знаке на стене, – ещё пару монет легки в ладошки служки.
– Да, милорд, – он радостно поклонился и, схватив вещи, бросился вниз по ступеням.
Парой минут раньше-парой минут позже: не столь важно, когда Лондон получит новости. Поэтому Эндрю понёсся на кухню отдать полученные деньги повару – пусть позовёт, когда будут мыть кувшин с шоколадом. Остатки, как известно, тоже сладки.
– Прошу прощения за отсутствие, – Кросс спустил обратно к гостям, которые, несомненно, обсуждали смерть священнослужителя, – Знаете, Корк славится не только вольнодумцами, но и своими танцорами. Конечно, сейчас идёт гонение на нашу культуру со стороны Англии, даже национальная музыка под запретом. Поэтому завтра днём в замке Блэкрок состоятся танцы, неофициально, конечно. Думаю, раз вы оба так жаждите пропитаться духом нашего славного города, то вам стоит сходить. К тому же вас не может не порадовать танец хорнпайп, он считается мужским. Ровно до половины, потому что наши прекрасные дамы, вопреки традициям и нравственности, составляют мужчинам в нём компанию. Но первую половину мы пока отвоевали.
Харальд как-то непонятно хмыкнул. То ли сама идея танцев его не вдохновляла, то ли подумал о том, что вмешиваться в чужие дела – это отличительная черта жителей Корка.
– Дорогой, – Джуди схватила супруга за руку, преданно глядя в глаза, – Мы обязаны туда сходить.
– И станцевать, – подсказал милорд.
– И станцевать! – с энтузиазмом вторила она.
– Милая, а ты знаешь движения?
– Я приглашу для вас учителей, – вмешался хозяин замка, – думаю, запомнить будет несложно.
– А как же Вы сами? – Куран явно был не в восторге от предложения.
– Я завтра собираюсь наведаться в Гильдию по поводу убийства. Всё равно им сейчас делать нечего, пусть помогут Скотланд-Ярду.
– Как-то Вы странно отзываетесь об этой… организации.
– Ещё более странно слышать слова защиты от вампира, – Кевин склонил голову набок, глядя чуть исподлобья, словно нашаливший малыш, – Я состою в Гильдии, но ей не принадлежу. Я уважаю её идею, но абсолютно против методов. Скажем так, это вынужденное сотрудничество: охотники оберегают нас от нашествий вампиров, я в свою очередь помогаю им. Допивайте, – он кивнул в сторону кувшина, – Вкус воистину великолепен.
Несмотря на позднее время, в замок действительно пришли обучить гостей хорнпайпу. Чуть седовласый мужчина настоял, чтобы танцевали на улице, ибо завтрашнее гуляние будет близ Блэкрока, но не в самом замке, как думали раньше. А танцы на гладком полу и танцы на земле весьма различаются, необходимо уметь сохранять координацию и на неровной поверхности. Джуди вскоре стало прохладно, и пока обучали её мужа, женщина поднялась наверх, в один из гостевых залов, поближе к горящим каминам, но с возможностью наблюдать за Харальдом из окна. Город почти смолк, пробиваясь сквозь уснувшую суету солёным запахом океана. Кажется, замок словно попал в плен: во время порывистого ветра с севера долетали брызги с реки Блэкуотер, с юга стены просаливались от Атлантического океана. Вода и ветер разрывали здесь всё на части, не желая делиться друг с другом. Леди Куран подставляла лицо ветру, ловя кожей влагу.
– У Вашего брата отличное чувство ритма, он всё ловит налету, – знакомый возник так внезапно, что женщина дёрнулась в испуге.
Милорд, скрестив руки, стоял боком, совсем рядом, у окна, опираясь плечом о раму.
– Вы когда-нибудь прекратите подкрадываться сзади? – недовольно выпалила она, сердце билось бешено, – Стойте. Как Вы назвали Харальда?
В ответ не последовало и слова, лишь его глаза отражали, что хранимая тайна стала известной. Она опустила взгляд, теребя пальцами гранатовый кулон:
– Не Ваше дело. У нас так принято.
– А измена брату – вовсе не измена?
– Не смейте! – Джуди выпрямилась, готовая повторить свою пощёчину.
– Если Вы так будете дёргаться, то Ваш брат может что-нибудь заподозрить, он ведь тоже следит за Вами. В данный момент за нами. Сделайте вид, что у Вас что-то упало, поднимите это и продолжайте им дальше любоваться.
Разрываясь в противоречиях, она всё же поступила, как было велено, чувствуя полнейшую незащищённость и даже страх. Снова облокотившись о подоконник, женщина только сейчас осознала, что встала гораздо ближе к человеку, нежели была раньше.
– А ведь мы не закончили, – голос почти не изменил оттенка лёгкой издёвки, но стал глубже, приятнее.
– О чём Вы? Стойте!
Джуди почувствовала, как его свободная рука приподняла фрипон, и мужские пальцы легли туда, что трогать совсем не полагалось.
Даже Харальд не смел прикасаться там…
– Мы же не хотим, чтобы Ваш супруг… или брат заметил что-то.
Женщина опустила взгляд, ощущая, как пальцы пробираются глубже, манят, ласкают, заставляют поддаться движениям. Даже слишком хорошо понимая желания её тела. Слишком правильно, слишком запретно, слишком нагло, слишком приятно, слишком отзывчиво её тело реагирует на нежность. Всё слишком.
– Прекратите, – жалобно простонав.
Она опустила голову, чтобы скрыть слёзы унижения, зная, что Харальд украдкой смотрит на неё, ощущая, как Кевин невероятно чувственно ласкает.
Сэр Куран остановился передохнуть, глядя на окно: вроде бы невинная картина, но отчего так ему неспокойно? Хозяин замка заметил взгляд и, чуть подавшись вперёд, кивнул в ответ, выказывая своё расположение и продвижение в учёбе искусству танца. И лишь супруга так и не подняла взгляд, словно чувствовала себя нехорошо.
– У него и правда отлично выходит, – почувствовав, как задрожали женские бёдра, Кросс убрал руку из-под юбки, деланно разглядывая, как дорогую новинку, мокрые пальцы.
Он поклонился леди и зашагал в сторону выхода. Джуди, сжав кулаки, бросилась на милорда, крича и обвиняя в безнравственности.
– Я… Я расскажу всё Харальду!
– О чём? Что его жена не в состоянии сдержать ноги вместе при виде другого мужчины? – Кевин слегка коснулся губами испачканной руки.
– Нет! НЕТ! Я люблю его! – она, задрожав, упала на колени, зарыдав, обнимая себя руками, словно находилась посреди метели.
– Ну же, ну же… – обескуражено начал успокаивать её хозяин замка, гладя по голове; его голос стал мягче и сердечнее, – Не стоит так плакать, он ни о чём не узнает.
Потом леди Куран так и не могла себе объяснить, как, утешая, этот человек снова оказался на ней. Прямо на полу. Следующие несколько дней ей казалось, что стоит мужу отвлечься или опустить взгляд, она сразу же оказывалась под Кроссом. На обеденном столе, в углу чулана, в саду под клёнами, на смотровой башне, у колодца. Он появлялся неожиданно, словно призрак. Они всегда оставались в одежде, не произнося ни слова. Даже было сложно сказать, почему всё происходило. Нет, пожалуй, Кевин не был лучше или искуснее Харальда, просто он был другим. И всегда казалось, что он в ожидании, словно близость должна доставить нечто иное, кроме удовлетворения.
Утро принесло дожди, тёплое время вольготных деньков оканчивается, теперь серость и сырость завладеют Корком.
– Сэр Харальд? – находясь в кухне, когда слуги ещё спали под размеренные удары капель, хозяин замка решил наспех перекусить и отъехать по делам.
Но внезапно гость, чьей привычкой скорее было вечернее пробуждение, нежели утреннее, спустился вниз.
– Не ожидал Вас видеть в такую рань, – мгновенно осушив полный кубок, Кевин внимательно посмотрел на раздражённое лицо мужчины.
– Я пришёл именно к Вам… милорд, – последние слова произносились почти с неприязнью и вызовом.
Выражение лица Курана словно говорило о непременной решительности и даже вызове.
– Слушаю Вас.
Впрочем, слова уже были не нужны, губы Кросса изломала усмешка, глаза с мёртвым прищуром смотрели на Харальда.
«Ну надо же, ревнивый муженёк решил всё же выяснить отношения. Интересно».
– Не слишком ли Вы опрометчиво поступаете? Для простого смертного.
– Какой очаровательный нажим на слова «простой» и «смертный». Порадуйте меня, скажите, что это – угроза, – тон светской беседы.
Воспользовавшись силой чистокровных, вампир мгновенно оказался возле милорда, выпуская острые, как стилеты, когти, проводя по воздуху у самой шеи. Глаза пылали алым пламенем, и сейчас мужчина, скаля клыки, не выглядел добрым или покорным. И отчего тогда казалось, что Кевин будто бы получал удовлетворение от происходящего? Почти. Он даже не вздрогнул или отпрянул при разительной перемене образа.
– Угроза? Не забывайтесь!
– К чему такие громкие слова? – устало вздохнув, без интереса уставившись на горящий огонь в камине, подчёркивая насколько его не волнует столь близкое нахождение вампира, – Впрочем, если Вас не устраивает долгое отсутствие жены в супружеском ложе, то можете иногда присоединяться к нам, – молодой человек был более, чем уверен, что Харальд никогда не согласиться на подобную авантюру, поэтому приглашения можно выдавать без стеснений.
Взбесившись, Куран схватил Кросса за шею, швырнув на разделочный стол. Несколько глиняных сосудов, покатившись, глухо разбились, разметав по полу дорожками-всплесками специи и муку. Милорд блаженно, на миг, прикрыл глаза; изначально беззвучный смех сотрясал его тело, постепенно обретая тон. И вот он заливисто, почти по-детски смеётся:
– Браво, сэр, Браво!!! – глядя чистокровному в глаза, – Вы бесподобны! – продолжая издеваться, подобно душевнобольному человеку.
Но сам Харальд явно был напуган своей импульсивности, глаза застыли в растерянности, оскал оплавлялся. Убирая руку вампира со своего горла, Кевин сел на столешницу, дабы их глаза оказались на одном уровне.
– Знаете, Куран, а ведь я почти поверил в Вашу силу. У Вас хватило смелости напасть, но не хватает духу возразить жене, иначе бы давно покинули Корк. Ну ничего страшного, – почти по-братски похлопав по плечу, – Скоро всё это прекратится, и вы уедете вместе, позабыв обо всём.
Мужчина отпрянул, вжавшись в стену, закрывая лицо руками, пытаясь себя убедить в своём спокойствии. Он не мог напасть на кого бы то ни было. Просто не мог. Ему казалось всё происходящее настолько диким, отвратительным.
– Позабыть Вас? – он повернул голову в сторону сидящего на столе человека, – Разве Вы это позволите?
– Остальные сумели, – Кросс развёл руками.
– Остальные? Вы слишком молоды, чтобы тянуть за собой шлейф забвения.
Хозяин замка застыл в грустной усмешке, отводя взгляд. Нависла пауза, никто не говорил, кухню лишь заполняли звуки потрескивающих поленьев.
– Порою, – начал Кевин, – смерть настолько тебя презирает, что не желает забрать к себе. Тогда ты застреваешь на этой земле, год от года наблюдая разных людей всё в тех же ситуациях всё с теми же решениями всё с теми же душевными метаниями. И это становится до дурноты скучным. Раз за разом всё скучнее и скучнее. Не думаю, что бессмертие такой великий дар. Скорее излишне жестокое наказание. Нельзя забыть или покинуть взаимно, обязательно должен остаться тот, кто всё помнит или непременно ждёт. Ожидание – весьма выматывающая форма бытия. В конце концов надежда сменяется злостью, а та равнодушием.
Куран молчал, словно погружённый в свои мысли, но ловя каждое произнесённое слово. Милорд встал со стола, пройдя к лестнице, глядя собеседнику в глаза:
– Наберитесь терпения, Ваша жена вернётся, за это можете не беспокоиться. Впрочем, – стоя уже на ступенях, – в одном я был неправ: Вы отлично себе держите.
Он снова устало улыбнулся, на ходу доставая платок и перевязывая раненную о разбившуюся посуду руку.
Два дня минули подобно дождевой воде: монотонно ударяя капелями всё в тех же местах. Неизменно каждое утро супруги Куран уезжали в центр города или в прилегающие поселения, Кевин занимался делами Корка или Гильдии, Харальд ходил настороженным и мрачным, Джуди металась в сомнениях и выборе. Кросс жаждал, чтобы эта женщина, наконец, уже вспомнила о любящем муже, и оба вампира покинули эти места. Без сомнений, чистокровные изрядно утомили.
«Они так же предсказуемы и серы, от них никакой пользы».
Впрочем, пока всех троих сложившая ситуация более-менее устраивала. В любом случае, в качестве компенсации от присутствия гостей предоставлялся свободный доступ к женскому телу. А от этого просто так не отказываются. Леди Куран, уезжая с мужем на очередное празднество, несомненно, всем сердцем любила его, и так же несомненно всем телом любила отдаваться хозяину замка. Кевина порою терзал вопрос: не ранит ли женщину такое откровенное пренебрежение с его стороны? Раз за разом попадая в его объятия, она больше напоминала несмышлёного ребёнка, который так и не смог уяснить, что для собственной безопасности стоит выбирать иные пути. Тогда милорд решил изменить правила игры и сам избегать встреч. И как только он исполнил задуманное, спускаясь к ужину по боковой, а не парадной лестнице, он снова встретил её. Не забавный ли факт? Впрочем, никто не может точно сказать: возможно, Джуди тоже в этот момент приняла решение больше не попадаться молодому человеку на глаза. Не важно. К ужину они оба опоздали.
– Не смейте больше подходить ко мне! – тем же вечером у картинной галереи первого этажа леди Куран догнала Кевина, с остервенением ударив его по лицу! – Вы обещали ничего не говорить Харальду! Но он… он… он всё знает! Подлец!
– Полагаю, Ваш супруг просто сам обо всём отлично догадался, – хозяин замка проигнорировал пощёчину, меланхолично поправляя висевшие масляные пейзажи, – И не стоит его за это оскорблять подлецом.
Женщину затрясло от ярости, шёлковая бирюза платья заколыхалась, словно от ветра.
– Не он, а Вы! Вы подлец!
На это Кросс покачал головой, ласково улыбнувшись:
– Не привык от истинной леди получать столь лестные комплименты. Впрочем, вынужден попросить Вас так не кричать, иначе распугаете призраков. Обычно в это время они уже выходят из своего логова.
Она застыла боязливо и недоверчиво глядя на стоявшего рядом человека, пытаясь понять: была ли это шутка, или здесь действительно обитают души умерших.
– Тут есть призраки?
Кевин повернулся к ней лицом, совершенно серьёзный, но расслабленный:
– Этому замку восемь столетий. Здесь столько народу в своё время было перерезано, к тому же куда податься морякам с затонувших суден? Они хотят после гибели жить в приличных местах, а не в развалинах. Кстати, – милорд изящным жестом вынул из жюстокора карманные механические часы – слишком дорогая и новая игрушка в руках истинных джентльменов, – в этот час на этаже любит появляться особо коварный дух корсара. Думаю, Вам стоит немедля вернуться к себе в комнату, если не хотите с ним встречи.
Напряжённая, Джуди колебалась. Она не могла поверить в существование мистических существ из преданий, но разве не наивно вампиру так рассуждать? Быстро развернувшись, она побежала к винтовой лестнице наверх, но, остановившись на полпути, кинула молодому человеку, скрытому темнотой:
– Мы с Харальдом завтра уезжаем. Я приняла решение!
Кажется, тень у картин поклонилась.
– Искренне рад слышать, что Вы, наконец, вспомнили о правилах приличия.
– И не смейте ко мне приближаться!
Быстрое цоканье каблучков соперничало почти с безмолвием замка. Кросс слушал, как она почти взлетела по лестницам, пересекала галереи коридора и, стукнув дверью, остановилась. Продолжая своё дело, милорд обратился к гончей собаке на полотне картины:
– И обязательно надо оставить последнее слово за собой. Надо же… – он не в силах был сдержать улыбки, – призраки… Поверила. Какое искреннее и милое дитя. Хотя… может, чистокровные действительно способны что-то подобное чувствовать, и мы с тобой сейчас окружены отпечатками чьих-то жизней? Знаешь, это паршиво. Если после смерти я обречён оставаться здесь навечно, то это чертовски паршиво. Впрочем, на такую благодать как смерть я уже и не рассчитываю.
Помахав на прощание псу, молодой человек поднялся в комнату. Его ждала рукопись на старофранцузком – «Действо об Адаме», что, как утверждали критики, являлось самым ранним образцом английской драмы. Приятно читать о грешниках и их порицаниях, тогда ты сам выглядишь более благородным и высоконравственным.
Несколько свечей успели догореть, разгоняя гущу ночи, когда Кевин приступил к чтению последней истории – двух братьев – Каине и Авеле. Он устало отложил рукопись в сторону, потирая глаза, пока не отвлечёшься, даже не почувствуешь насколько был напряжён. Его внимание переключилось на дверь, особый запах опасности и запретности невозможно игнорировать. Мягко встав с кровати, он подошёл к выходу, прижавшись всем телом к стене, шепча:
– Вы же просили оставить Вас в покое.
Чуть сбившееся дыхание с той стороны:
– Впустите меня.
Неуверенно переступив порог, женщина бросилась в объятия Кросса, со слезами глядя ему в глаза:
– И Вы так легко меня отпускаете?
– Вы же просили оставить Вас в покое, – вторил он своим словам.
– Но Вы ведь этого не хотите!
– Простите за грубость, но хочу. Вы меня изрядно утомили, – молодой человек отошёл к окну, устало глядя на ночную гостью.
Та стояла в ночном платье, зябко обнимая себя, поджав губы.
– Я Вам небезразлична, – голос полный уверенности и надежды.
– С чего Вы взяли?
– Не потому что мы спим вместе… А потому что Вы сами не знаете, что Вам нужно. Оттого так и беситесь один в своём замке. Я вижу… – леди Куран подошла к окну, снова обнимая Кевина, кладя голову ему на грудь, – насколько у Вас доброе и нежное сердце. Вы очень хороший человек, который только строит из себя злодея. Потому что Вам всё осточертело.
– Не забывайте, что перед Вами тот, кто призван убивать.
– Не забывайте, что перед Вами тот, кто рождён убивать.
– Убивать вампиров и иногда людей.
– Убивать людей и иногда вампиров.
Джуди так и стояла, вжавшись в милорда, чувствуя биение сердца, ощущая тепло обнимающих её рук.
– Мне холодно… – она, наконец, прервала тишину.
Хозяин замка взял женщину на руки, относя на кровать, ложась рядом. Странно-старым казалось его лицо, словно прожил не одно столетие, тяжелый бесцветный взгляд воспалённых глаз. Незваная гостья почти по-матерински прижала человека к себе, молча зарываясь пальцами в пшеничные волосы. Они лежали молча, слушая как падает тяжёлыми каплями оплавляющийся воск на жесть подставки, как ломаются под огнём паленья в камине и стрекочет сжигаемая мята, льющуюся воду за окном и едва доносимые всплески то ли Атлантического океана, то ли реки Блэкуотер.
– Расскажите о себе, – леди Куран продолжала перебирать его волосы, словно так могла бы добраться до разгадки.
Она услышала тяжёлый вздох и последующую тишину. Хозяин замка выглядел почти несчастным, возможно, вспоминая что-то болезненное, возможно, стараясь это не вспоминать. Голос сиплый, словно ржавые механизм – ему настолько непривычно говорить о себе.
– Я родился во времена начала правления Елизаветы I, тогда Ирландию старались обратить в англиканство. Недавно минула угроза «Чёрной смерти», голод-войны, войны-голод. Эта земля уже устала питаться кровью.
На этих словах Кевин поднял глаза на чистокровную – она спокойно слушала дальше.
– Моим родителям принадлежало несколько замков и земель по всей Ирландии и графство Корк, они были его защитниками. Считалось, что они потомки воинов племени Туата-де-Дананн, даже семейная реликвия сохранилась – меч Нуаду – оружие Солнца и Света, – он почти невидимым жестом указал на меч в углу, довольно массивный, с перевязанной бинтами рукоятью, – Легенда гласит, что стоит вынуть его из боевых ножен, как никто уже не сможет уклониться, и удар невозможно отразить. По крайней мере, пока предание верно – с этим мечом я не проиграл ни одного боя. Почти сразу после смерти родителей ушла в иной мир и моя жена – отголоски чумы. Я рад, что у нас не было детей, хотя тогда мы с ней этого безумно ждали. Все вокруг старели и умирали. Все, кроме меня. Я отдал правление предкам сэра Дэниэла, у кого вы смотрели «Кентерберийские истории», сам же остался наблюдать за порядком. Чем меньше появляешься перед людьми, тем легче выдавать себя за потомка славного семейства Кросс. Для этого необходимо просто долгое время где-нибудь скрываться. Сейчас все думают, что Эндрю – мой сын, который помогает в делах отцу. Вскоре мы уедем на север, в один из замков, а через десять лет я вернусь под его именем, а мальчик останется там доживать свои дни. Не на что жаловаться – он будет окружён роскошью, который бы никогда не увидел из-за своего низкого происхождения.
– Но разве Вы не будете скучать по нему?
– Я устал тосковать по своим «сыновьям». И что бы я ни делал с собой, смерть всё равно меня презирает. А жизнь изрядно надоела. Примерно лет 80 назад меня разыскала Гильдия, так я стал её частью. Так я стал убийцей. А там уже становится безразлично кого убивать.
– Неправда! Вам не всё равно.
Джуди ещё сильнее прижала его к груди, будто пытаясь защитить от всего мира и него самого. Пальцы против воли нашли чуть клокочущую вену на шее, водя вдоль по ней. Прикрыв глаза, она чувствовала, как внутри просыпается вампир: запахи становятся ярче, притягательнее, сильнее осязание и жажда. Глубоко и медленно дыша, женщина приподнялась, ложась сверху, касаясь губами заветной синей ленты крови, подавляя желание выпустить клыки.
– Можете себя не сдерживать, большим вампиром, чем есть сейчас, я уже не стану.
Вкус горечи, силы, страсти и страданий с тонкой, но ощутимой жаждой жить. Кровь открывает сущность чужой души лучше любой исповеди. И пока человек, на котором наложено проклятье, на самом деле не захочет умереть, никто не сможет лишить его жизни. Ни враги, ни он сам.
Остановив себя, Джуди с полублаженной дикой улыбкой когтями провела по своему горлу, прикладываясь раной к его губам:
– Теперь мы друг друга не забудем.
– Не забудем, – глотая льющуюся кровь, согласился Кросс, вслушиваясь к бешеному биению сердца, раздираемого болью, второго супруга, стоящему за дверью.
– И не смейте, – чуть задыхалась, гостья поспешно снимала с милорда и себя одежду, – говорить о себе как об убийце! Не смейте! Вы не такой, Вы действительно самый благородный и светлый человек… – касаясь поцелуем его груди, спускаясь ниже, – В Марселе я познакомилась не только с буржуазией и балами, но и их будуарными развлечениями. Я хочу узнать на вкус всего Вас.
Она больше не произнесла ни слова, даруя почти осуждаемое и изысканное наслаждение французских куртизанок и древнегреческих гетер, нежно маня и лаская губами, заставляя чувствовать себя беспомощным в обжигающем огне порока. Почти полная беззащитность с ощущением власти над женщиной, возможность рассмотреть почти каждое столь откровенное и непристойное движение, видеть её глаза, полные обожания мужской сущности, и желая просто погрузиться в темноту, отдаваясь новым ощущениям. Он почти не верил, что женщина, столь часто воспевающая мораль, способна на такое, способна на сладострастные ласки, способна прикосновениями, поцелуями, губами, языком и дыханием довести его почти до сумасшествия. Затем она, ложась под любовника, обвивая ногами его бёдра, наслаждалась первобытной близостью, засыпая в его объятиях.
Кевин проснулся почти сразу, думая о её словах, о своей откровенности. Одна часть души жаждала остаться с женщиной, которая не отвергает, которая пытается понять, которая не умрёт; вторая же часть…
Оставалось дело, которое необходимо решить прямо сейчас. Набросив халат на голое тело, он вошёл в спальню супругов. Харальд, уже одетый, собирал вещи. Свои вещи.
– Она уезжает с Вами, – спокойно, без эмоций сообщил хозяин замка.
– Зачем? – зло, но с обидой поинтересовался Куран, – Моей жене, видимо, лучше здесь.
– Как Вы верно заметили, она – Ваша жена. Ваша. Поэтому ей лучше рядом с мужем. Соберите и её вещи. Вас после завтрака отвезут туда, куда пожелаете. Если хотите отплыть, то советую порт Данмор-Ист, уверен, что те неприятности, что настигли священника из Лондона, Вам не грозят, – он наткнулся на скептический, но стойкий взгляд мужчины, – Мы с ней переспали на прощание. В этом не было ничего особенного.
– В этом не было бы ничего особенного, – сжимая в руках свой сюртук, он коснулся обручального кольца, – если бы она не пила Вашу кровь.
– Хотите сами? – он протянул оголённое запястье, не сомневаясь, что слишком покорный и миротворческий характер мужчины не позволит принять дар. Гость испуганно отпрянул, словно от неведомого призрака, как и ожидалось, – Это была женская слабость. Вы уезжаете на рассвете. Оба.
Кросс ушёл, закрыв дверь, показывая, что вопрос решён. Чистокровная проснулась одна, стыдливо возвращаясь к супругу в комнату с приготовленными к отъезду вещами. Последнее платье – белое с почти прозрачным голубым кружевом поверху – столько неудачное в долгую дорогу. Оно было надето к завтраку, хозяин так и не появился за трапезой.
Гружёная повозка, освещаемая утренним солнцем, несла чету Куран прочь.
– Мне казалось, что Вы не хотели, чтобы они нас покидали, милорд, – Эндрю, находясь на самой высокой башне, почти под крышей, аккуратно разбирал телескоп.
– Так будет лучше, – Кросс стоял рядом, упаковывая остальные приборы.
– Но леди Джуди… – служка говорил неуверенно, чувствуя, что спрашивает слишком личное, – она Вам нравилась.
– Эта женщина, как мелкая вода. Она умеет лишь любить, но не играет роли кого. Её добродетель готова обласкать любого и также готова отпустить любому грехи. Но разве не помня своих деяний, мы можем стать лучше? Если оправдывать каждое убийство или иное зло, разве мы не чувствуем себя безнаказанными и не творим ещё более страшные дела? Леди Куран манит, словно очищающий омут, но с каждым шагом в эту воду, она мельчает, подобно цвету её платьев. Слишком мелко – не отмыться. От её простой любви нет толка.
– Любить… Разве этого не достаточно?
– Да, Эндрю, порою, несмотря на всё, недостаточно, – Кевин тяжело вздохнул, печально глядя вдаль, туда, где скрылись гостившие вампиры.
– И мы… – мальчик осёкся, – Вы… их больше никогда не увидите?
– Кто ж знает, этот мир слишком мал, чтобы избежать неожиданных встреч, – он, запечатывая ящик с телескопом, опустил руку в карман, ища крепежи, но наткнувшись на иссохшие, потерявшие вкус, ягоды рябины, – Собирайся, нам предстоит долгий путь.
_ _ _ _ _ _
Справка
Корк – город на юге Ирландии возле Атлантического океана, центр одноимённого графства, располагает на реке Блэкуотер. Во время войны Алой и Белой розы получил прозвище «Город повстанцев». Главные достопримечательности: собор святого Финбарра, замки Дезмонд и Блэкрок.
Мабон – кельтский праздник, отмечается в день осеннего равноденствия, символизирующий освобождение от всего отжившего, время сбора урожая. В день Мабона многие колдуньи делают новые посохи и вырезают руны из вяза – обычай, пришедший от друидов.
Совило – руна, название которой происходит от слова «солнце».
Дану – в кельтской мифологии богиня созидания, мать-прародительница основной группы богов ирландской мифологии, племени туатов, покровительница эльфов и фей.
Туата-де-Дананн – четвёртое из племён богини Дану, правивших Ирландией. Повелители сил земли, плодородия и воды, обитающие в холмах, реках и озёрах.
Эфедра – наркотическое хвойное растение, эффект вызывается высоким содержанием алкалоидов.
Брес – один из правителей Туата-де-Дананн в ирландской мифологии, красивый, хитрый и своенравный.
Кентерберийские истории – произведение Чосера, 14 век. Истории рассказывают паломники, относящиеся ко всем слоям средневекового английского общества. Рассказы весьма разнообразны по тематике, часто связаны с темой любви и предательства; также сатирически изображают злоупотребления церкви.
Шоколад – в 16-18 веках был доступен только очень богатым, тогда во многих городах Европы 1 гр шоколада=1 гр золота.
Хорнпайп – мужской ирландский танец. Впервые наравне с мужчинами его стали танцевать женщины графства Корк.
Действо об Адаме – самый ранний образец английской драмы, 13 в, рассказывающее не только о первом грехопадении.
Елизавета I – королева Англии и Ирландии с 1558 года. Время её правления называют Золотым веком, в связи с расцветом культуры и возросшим значением Англии.
Меч Нуаду – третий артефакт племени Туата-де-Дананн, считалось, что этот меч сам ведёт бой, и воина невозможно сразить.