Название: ЛондонАвтор: _breakawayБета (если есть): Word-2007
Пейринг: Кайто, Ханабуса - центровики
Картинка: фотографияЖанр: angst, romance
Рейтинг: PG-13
Дисклаймер: (с) Хино МацуриПредупреждение: возможен ООС, авторское видение персонажей. АУ
От автора: отдельное спасибо
Rain_DragonЛондон- Ты ошибаешься, если думаешь, что происходящее доставляет мне удовольствие. Ни одному охотнику оно бы его явно не доставило, - Кайто чеканит слова, даже не смотря в сторону Айдо. – По мне, так лучше бы тебя убили. Никакой информации за два месяца. Ни-ка-кой. И, не стану скрывать, меня раздражают методы, которыми тебя пытались разговорить, я бы не тянул. Вам, вампирам, - Кайто говорит очень спокойно, - нельзя доверять, и мне действительно хочется убить тебя, но я обещал, что с тобой все будет в порядке.
Мальчишка щурится, разглядывая сквозь тонированное окно автомобиля улицы города, в который они прилетели несколько часов назад. Крыши домов вязнут в холодном пасмурном небе. Ветви голых деревьев черными паутинами тянутся вверх, а редкие прохожие прячут носы в складках вязаных шарфов.
- Лондон, - говорит он вслух, и Кайто смотрит на него в зеркало заднего вида. Автомобиль замирает под железным ящиком светофора с горящим красным шаром вверху. – Биг-Бен впереди.
- Ты бывал здесь раньше?
- Никогда.
Ханабуса не лжет, когда отвечает на вопрос.
- Твои друзья тоже. Они не станут тебя здесь искать, до поры до времени. А потом Зеро заключит с Канамэ договор, если еще не заключил, и мы объединим усилия в войне. Мне хочется убить тебя и вернуться в ряды своей армии, но приказ… Приказы не обсуждаются, Айдо. А по приказу я обязан находиться рядом с тобой все двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, пока не поступит разрешение на возвращение.
Кайто не превышает скорость, он плавно вписывает машину в повороты, следуя дорожным знакам и голосу навигатора. Мальчишка приваливается виском к стеклу и прикрывает глаза. Все эти разговоры о желании Кайто убить его – неправда. Он не поднимет на него руку. Пока жизнь Ханабусы является залогом мира между армиями Гильдии и Канамэ – он в безопасности.
Квартира, в которой им предстояло поселиться, находится в сорока минутах езды от центра. Ханабуса с интересом рассматривает вереницу трехэтажных домов из темного камня, плотно прилепленных друг к другу и тянувшихся длинной цепью вдоль улицы с двух сторон. Кое-где вместо массивных дверей мелькают стеклянные витрины и вывески продуктовых магазинов и парикмахерских.
Как только машина останавливается в том месте, адрес которого вбит в базу данных навигатора, Ханабуса медлит и не сразу выбирается из салона. Он не оборачивается, зная, что Кайто возьмет обе сумки из багажника: его, пустую на половину, и свою, набитую разными вещами. По пути они заехали в супермаркет, и пока Ханабуса с трудом передвигал ногами, тащась следом за Кайто, тот набивал тележку продуктами, которых хватило бы им обоим, как думал Ханабуса, на месяц, если не больше.
Взяв пару пакетов с продуктами, Ханабуса вопросительно смотрит на Кайто.
- Сорок третий номер, - отвечает тот.
На лестничной клетке прямо перед дверью Кайто хмурится, прикидывая, как бы ему быстрее достать ключи от квартиры, не выронив содержимое бумажных пакетов, очень неудобных, на его взгляд.
- Где? – Спрашивает Ханабуса.
- В кармане.
Опуская один пакет на пол, прислоняя его боком к стене, чтобы не упал, мальчишка поворачивается к Кайто, и, нахмурившись, быстро достает ключи у того из кармана, стараясь не дышать.
В квартире тепло, кухня объединена с гостиной, а в спальне стоит огромная кровать и, разувшись, Ханабуса проскальзывает в спальню, и, не снимая плащ, плюхается на покрывало, зарываясь в него носом.
- Я сплю здесь, - говорит он достаточно громко, чтобы Кайто его услышал, а потом расстегивает плащ и высовывает руки из рукавов. Из-под клетчатой рубашки выглядывают сковывающие запястья широкие металлические браслеты: одно из последних изобретений охотников, способное понижать уровень активности и жажду у вампиров. Ханабуса же просто считает, что браслеты высасывают его энергию, поэтому он так осунулся за последние недели.
- Я тебя убью, - слышит мальчишка голос Кайто.
На самом деле, Ханабуса не боится Кайто. Совсем. И когда он просыпается, укрытый одеялом, а рядом, на прикроватной тумбочке, стоит стакан с водой, и новая упаковка запечатанных кровных таблеток бросается в глаза своей этикеткой, Ханабуса в который раз убеждается, что угрозы Кайто выходят у последнего на автомате, и он вовсе не собирается притворять их в жизнь.
- Мне нравится, - Ханабуса смотрит на себя в зеркало и перехватывает взгляд Кайто, обращенный к нему, обернувшись.
- Так лучше, - соглашается Кайто.
Стоило еще месяц прожить под одной крышей, чтобы до Кайто наконец дошло, что Ханабуса нуждается в обновлении гардероба. Три комплекта вещей, ставших большими на размер – это мало. Это очень мало для Ханабусы, привыкшего жить в роскоши, ни в чем себе не отказывая. И он очень удачно напомнил об этом Кайто, сказав что-то вроде: «Я вампир, да. А еще я живое существо, занимающее не последнюю ступень в своем обществе. И я не могу выглядеть так, как сейчас».
Кайто расплачивается кредиткой Гильдии за вещи, которые Ханабуса выбирает, и смотрит с усмешкой, как тот крутится перед зеркалом, неосознанно привлекая внимания людей, замирающих перед высокой витриной бутика.
Ханабуса выбирает из двух моллов один, и цены в нем заметно выше, чем Кайто привык наблюдать, покупая себе одежду наспех в обычных магазинах. Но вопреки ожиданиям, Кайто не чувствует себя неловко среди леди, снующих по бутику с вешалками и одеждой на них, стоящей сотни, а то и тысячи, и несколько тысяч, фунтов, его не смущают коктейль дорогих ароматов и джентльмены, попивающие чай на диванчиках в ожидании своих супруг, любовниц или подруг. Они обсуждают английский футбол, скачки, цены на нефть и курс доллара, и их больше ничего не волнует. Всех этих людей не волнует война, разворачивающаяся у них под носом. Многие даже не подозревают о существовании вампиров, и это не мешает им всем поглядывать на мальчишку, примеряющего перчатки и шляпу, с восхищением.
- Они привыкли любоваться тем, что красиво, - говорит Ханабуса с улыбкой. – Я хочу их, - он кивает на перчатки, и стягивает их с рук, обнажая узкие ладони. - И я хочу кофе, время пить кофе. - Ханабуса протягивает Кайто свои руки. – Не могу застегнуть пуговицы на манжетах.
Помогая ему, Кайто думает, что это странно. Странно то, что он почти без злости помогает вампиру сейчас, и странно то, что Ханабуса хочет кофе, а не крови, например, а еще Ханабуса улыбается консультантке, когда та замечает, что «молодой джентльмен мог обратиться к ней, ведь это ее работа, привести вещи на нем в порядок».
- Клиент должен быть доволен, - замечает она.
- Ох, не волнуйтесь. Я доволен.
Девушка кивает, словно понимает что-то такое, о чем вслух не говорят, и с вежливой улыбкой возвращает Кайто кредитную карту.
- Ты возьмешь?
Ханабуса смотрит на пакеты, и Кайто, вместо того, чтобы возразить и отпустить какой-нибудь ехидный комментарий, сгребает ручки всех пакетов с лейблом бутика в один кулак и направляется к двери.
- Спасибо, - говорит Ханабуса консультантке, и направляется за Кайто, который ждет его в дверях.
Холодный воздух пахнет дождем, и капли, бьющие об асфальт, не мешают людям спешить по своим делам.
Ханабуса поднимает руку, прикрывая лоб ладонью.
Сгружая пакеты на заднее сиденье машины, Кайто говорит:
- Ты можешь сходить за кофе сам. Вон кофейня.
- Деньги?
- В кармане.
В переднем кармане черных джинсов, надетых на Кайто.
Кайто выпрямляется, Ханабуса смотрит на него вопросительно, а потом предлагает:
- Пошли вместе, а то вдруг я захочу сбежать.
- С ограничителями далеко не убежишь.
Ханабуса морщится, словно Кайто только что ударил его.
- На самом деле, это неприятно. Очень неприятно. Я про ограничители.
Кайто захлопывает дверцу машину, взвизгивает сигнализация.
В кофейне они молчат. Ханабуса разглядывает улицу и людей вокруг, обхватив ладонями округлую чашку, а Кайто чувствует себя обманутым, глядя на него, и хмуро ковыряет ложкой в шоколадном десерте. Перед ним живой вампир, который опасен для человеческого общества, - по охотничьим пособиям. Перед ним мальчишка, еще не сломанный, но с растертыми запястьями снаружи и сетью неглубоких трещин под одеждой, под кожей, расходящихся с каждым днем - внутри - так говорит интуиция.
- Ты скучаешь по своим?
Ханабуса отрывается от разглядывания незнакомых ему людей, фокусирует взгляд на Кайто и отвечает без заминки:
- Я бы хотел быть с ними.
- Почему?
- Я им нужен. Нужны все, кто умеют что-либо делать.
- А что умеешь ты?
Зеро предупреждал, вспоминает Кайто, Ханабуса умеет управлять льдом.
- Кажется, ты знаешь.
- Я бы хотел услышать это от тебя.
- Как насчет «увидеть»? – Спрашивает Ханабуса, и улыбается ярко, наверное, впервые за месяцы его заточения. Вытянув руку, он озорно оглядывается вокруг. На них, нет, на него смотрят, но Ханабуса делает вид, что не замечает этого. Перехватывая ладонь Кайто, он выхватывает из его пальцев ложку, а через секунду Кайто снова держит в руках маленький столовый прибор, но новая ложка холодная, холоднее железа.
- Не тает, - замечает Ханабуса.
- Я вижу, - отвечает Кайто, и не сразу отдергивает руку от ладоней Ханабусы, откладывая ложку на крышку стола. Ханабуса морщится, уже не обиженно, как на улице, а болезненно.
- Мне бы прилечь, - говорит он.
Ханабуса не допивает кофе, но Кайто берет ему один пластиковый стакан с собой, и пока они стоят под светофором, где красный диск над машинами останавливает движение на дороге, Ханабуса разглядывает голову зеленой девушки, логотип кофейной кампании, и она напоминает ему Медузу из Древнегреческой мифологии.
Сейчас он кажется Кайто слишком человечным с этим большим пластиковым стаканом кофе в хрупких руках, в этой белой рубашке и расстегнутой куртке, в этом болезненном состоянии и, еще, в этом городе, и, быть может, в эту стылую и мокрую погоду.
Кто-то из охотников говорил: «Чем дальше от Гильдии – тем больше подозрений».
Кайто же со злостью осознает: «Чем дальше от Гильдии – тем меньше бдительность».
Тем выше вероятность того, что вслед за беспомощностью Ханабусы последует удар в спину. В спину Кайто и Гильдии, а этого нельзя допустить.
Айдо красив. Даже сейчас, полумертвый, заляпанный собственной кровью, в подранных вещах он красив, чего Кайто не может сказать о себе.
На щеки падают темные тени от ресниц, само лицо мальчишки бледное, в ссадинах, проступающих четкими полосками на висках и щеке.
Они вваливаются в квартиру, которая несколько долгих месяцев была их домом, и Ханабуса сипло дышит, вжимаясь костлявыми лопатками в уже запертую входную дверь.
- Надо же, - Кайто досталось меньше, но он смотрит на свои разбитые в кровь кулаки, которые пришлось впустить в ход, когда закончились пули, и усмехается, поворачивая кран. – Тебе досталось еще больше. Как они могли? Ты же… Свой для них.
Ханабуса сидит на полу, не двигаясь, все так же опираясь о дверь. Он поднимает на Кайто мутный взгляд, и тот опускается рядом, поднося полный стакан воды, в котором еще плавают не до конца растворенные кровные таблетки, к губам Ханабусы.
- Держи сам, - приказывает Кайто.
У Ханабусы заметно дрожат руки, он пару долгих секунд держит стакан в ладонях, а потом роняет его, и покрасневшая вода впитывается в складки черных, подранных на коленях, джинсов, а сам мальчишка заваливается набок, и только руки Кайто, у которого отменная реакция, не позволяют ему «поцеловаться» с полом.
Приходит в себя Ханабуса почти неделю. Кайто ежедневно, по несколько раз на день, поит его водой, растворяя в ней по пять таблеток, но от этого Ханабусе легче не становится. Браслеты, вымотавшие его тело еще раньше, мешают регенерации, отсутствие нормальной крови – тоже, и все повреждения заживают очень медленно, так медленно, что колени остаются разодранными и через неделю.
Кайто не может дозвониться до Зеро, и Ханабуса думает, что их нашли прихвостни Сары.
- Они скоро будут здесь, - озвучивает он свои мысли. – Я не могу понять, почему они еще не здесь. – Он выделяет слово «еще» и смотрит вопросительно на Кайто.
- Я не знаю.
- Ты сейчас честен.
- Я знаю.
- Я хочу домой.
- Я тоже.
Они смотрят прямо друг на друга.
- Почему ты не попросишь снять браслеты?
- Ты же не снимешь их.
- Верно.
- Мне бы хотелось вернуться в родовое поместье. Я соскучился по родителям, по кузену.
Кайто не отвечает.
- Думаешь, мы не вернемся? – Продолжает Ханабуса. – Мы тут умрем?
*
В светлых волосах запутались лучи зимнего солнца. Ханабуса сидит на скамейке, смотрит внимательно на Кайто перед собой, ждет, пока тот заговорит, а тот не говорит. Молчит, без слов держит его за руки, разглядывает браслеты, чуть сдвигает металлические кольца, и извиняется взглядом, когда Ханабуса морщится от боли. Две недели.
С приездом Зеро воздух в квартире гудит от напряжения. Зеро дает им двадцать минут на сборы. Он мало говорит, не говорит вообще, и Кайто почти не замечает его.
Кайто помогает Ханабусе собрать чемодан, поправляет на нем галстук, нелепо-тонкий на худой шее, мальчишка бурчит слова благодарности в ответ. Лицо мальчишки до сих пор бледное, над правым виском еще не зажила царапина, а коленки под штанами аккуратно обработаны, - и Ханабуса не приложил к этому никаких усилий. Если бы не Кайто…
«Если бы не браслеты», - вяло думает мальчишка, вынужденный принимать защиту и помощь от человека.
Пока Зеро вкратце рассказывает Кайто о событиях войны, начало которой они пропустили, и ведет машину по дороге к аэропорту, Ханабуса приваливается головой к плечу Кайто, а тот лишь рассеяно сдувает мягкие пряди, вдыхая запах дождя.
Зеро поглядывает на них в зеркало заднего вида, но вопросов не задает.
Машина снова останавливается под светофором. Красный световой диск режет Ханабусе глаза, и тот жмурится.
- Я бы выпил кофе, - говорит он.
- Ты его уже пил сегодня, - Кайто расслабляется.
Им кажется, что они одни, и не на заднем сиденье, а как раньше: Кайто – за рулем, а Ханабуса рядом, смотрит в окно и молчит.
Туман сгущается над крышами зданий. В Лондоне просто паршивая погода.
- Если я засну…
- Я тебя разбужу.
Ханабуса благодарно улыбается.
Он знает, Кайто разбудит его.
- Между нами мир, - напоминает Ханабуса в самолете, кутаясь в одеяло, принесенное стюардессой. Слова словно согревают его самого.
- Между тобой и мной – да. А война только началась. – Кайто невесело улыбается, но от улыбки, которой ему отвечает мальчишка, воздух вокруг словно нагревается, поддергивается дымкой, пахнущей моросью, дорогой одеждой и кровью, и еще - всеми прожитыми на двоих днями. – Но мы прорвемся.